Глава сорок вторая,
в которой Джэфет Эскейп едет с Соней в Городок, и по дороге обнаруживает, что "пробовать" нужно было раньше...

7-8 января 1866, Воскресение, понедельник

Солнце: восход 7.24; закат 17.42.

Луна 3 фаза: восход 23.15; закат 10.52.

Температура воздуха днем около +10, ночью около +5

Следующий день мало отличался от предыдущего. Мало отличался по распорядку: остановка на рассвете, кормежка лошадей и сухой паек людям, сдобренный разве что горячим кофе - костер Бегунок разводил только в светлое время суток и исключительно из сухих дров. Точно такая же остановка в полдень и вечером. Бегунок гнал, насколько это было возможно. Для лошадей, привыкших к быстрым энергичным переходам, это был привычный темп.

Для человека, который любит смотреть на сменяющиеся вокруг пейзажи, может быть, эта поездка была бы и интересна. Однако два момент могли серьезно испортить удовольствие от путешествия. Первое - это довольно прохладная погода, и Соне необходимо было по большей части кутаться в одеяла. Второе - совсем спартанский образ жизни при передвижении: скудный рацион, короткие стоянки, да еще и угрюмая молчаливость Бегунка, который на мало значащие вопросы Сони просто не отвечал, а если и отвечал - только односложно. А, если уж говорить о видах, открывающихся вокруг - Бегунок для продвижения всегда выбирал самый неудобный для обзора маршрут: нет, чтоб проехать по гребню холма, чтобы можно было полюбоваться на пейзажи, открывающиеся справа и слева, так он едет по дну, где обзор закрывают ветви деревьев!

Предыдущие два дня Бегунок никакой дичи в дороге не стрелял, он не хотел останавливаться ради того, чтобы ее приготовить.

Следующая ночь прошла почти так же, как и предыдущая: до полуночи - в ожидании восхода ущербной луны, после полуночи - в дороге.

Утром следующего дня они доели последние куски окорока, который купили в Шривпорте. Бегунок прикидывал, что если все будет нормально, до Городка они доберутся только к вечеру. Ехать голодом на одном только кофе Бегунку не хотелось, да и по отношению к девушке было совсем невежливо - ей и так пришлось вытерпеть много неудобств в дороге. Поэтому в понедельник, ближе к полудню Бегунок остановил в очередной ложбинке лошадей, собрал арбалет (который возил с собой в разобранном виде) и ушел что-нибудь подстрелить на обед, предварительно оставив девушке взведенный револьвер и объяснив, чтобы она стреляла только в случае крайней опасности (а крайней опасностью является любой индеец, появившийся на горизонте), но без нужды револьвер не вертела в руках, потому как он "может выстрелить" и убить лошадь или саму Соню. После чего он исчез в зарослях.

Бегунку повезло: он довольно скоро вернулся обратно с двумя дикими курицами.

- Ощипать сможешь? - обратился к девушке Бегунок, подойдя поближе и протягивая ей тушки.

Соня без возражений забрала тушки и пристроила их за лапы в одну руку.

- Могу, - просто ответила она, после чего взяла револьвер, который лежал тут же рядом, и протянула обратно Бегунку. - Никто не появился, - констатировала девушка.

Несмотря на то, что ехать было не слишком весело, Соня выглядела гораздо лучше, чем в салуне. Щёки её порозовели от свежего воздуха. И она смотрела немножко смелее, чем вначале. Наверное, потому, что мистер Джэфет к ней не приставал, она отдохнула от постоянной нервотрёпки салуна, и теперь надеялась, что хотя бы некоторое время их жизнь так и будет продолжаться.

- Я их ощиплю и поджарю, - пообещала девушка. - А сколько нам ещё ехать?

Отойдя в сторону, она устроилась на камушке и взялась за дело. К слову, револьвер она вернула Бегунку со спущенным курком. Соня умела обращаться с оружием. Когда-то она много чего умела. Ей хотелось спросить что-нибудь про арбалет, потому что такого оружия Соня никогда не видела вживую. Но она постеснялась.

- Сколько ехать... - повторил Бегунок. Он прикинул, что теперешняя их стоянка с жаркой кур может затянуться часа на два. Джэфет намеревался как раз сегодня вечером достичь Городка, но теперь он не был уверен, что они успеют до темноты. Не хотелось бы еще одну ночь проводить в прерии! - Может быть, мы уже сегодня приедем, - задумчиво произнес он. - Не если не успеем сегодня, то завтра утром будем на месте точно!

Бегунок повернулся и отправился на поиски дров для костра. А дрова, как уже было сказано, он использовал исключительно сухие, чтобы над костром не было дыма. Собрав сушняка, он соорудил небольшой костерок, дальше предоставил поле деятельности Соне, а сам пошел кормить лошадей. Овес тоже подходил к концу, но Бегунок постарался разложить его так, чтобы хватило еще на одну кормежку. Что-то все же подсказывало ему, что до темноты они не успеют.

Как бы Соня была рада, если бы они ехали ещё несколько дней! Но она смирилась с ответом Бегунка, доощипывала куриц и стала их жарить. Нет, Соня ни в коем случае не пыталась тянуть время. Всё равно курица сколько жарится - столько жарится. Но ей было грустно от перспективы скорого завершения их совместного похода.

- Так быстро, - сказала она, когда Бегунок оказался достаточно близко, чтобы её услышать. - Я думала, что мы будем ехать гораздо дольше. Я так давно нигде не гуляла.

Бегунок и тут ничего не ответил.

Пока Соня следила за курицами и старательно их переворачивала, чтобы они быстрее прожаривались, Джэфет взял на себя труд сварить кофе. Хотя он и так всегда его варил, почему-то не доверяя это крайне ответственное дело женским рукам. Дело, конечно, было не в ответственности, а просто так получалось.

Наконец курицы дожарились и кофе сварился. Соня изрядно проголодалась, так что некоторое время была занята только едой. Украдкой она бросала взгляды на мужчину, стараясь угадать, насколько ему доставляет удовольствие эта поездка. Скорее всего, для него такая жизнь была обычным делом, не то, что для Сони.

А потом снова будет какой-то салун, в котором придётся сидеть безвылазно. Это так огорчало Соню, особенно теперь, после многих часов, проведённых на воздухе, что она готова была спросить, не надо ли мистеру Джэфету, чтобы она поездила с ним ещё некоторое время. Но Соня понимала, что это глупо. Её не пугало даже то, что постоянно приходилось кутаться в одеяло. Не так уж сильно девушка мёрзла, чтобы ей это успело надоесть. Но зачем она нужна этому молчаливому мужчине? Чтобы было для кого ловить куриц?

Обед продлился не так уж долго. Допив кофе, Соня вопросительно посмотрела на Бегунка.

- Может быть, мне пойти помыть посуду? - спросила она, ощущая вполне определённое желание оттянуть момент отъезда.

Вместо ответа Бегунок протянул ей кружки и кофейник, а сам забрал сковородку и стал вытирать ее от жира пучком соломы. Пока Соня мыла кружки в ручейке, он снова запряг лошадей, которые, благодаря приготовлению обеда из дичи, имели возможность часа два отдохнуть. С энергией человека, который совершенно не собирается оттягивать тот момент, когда они отправятся в путь, Бегунок забросал песком следы стоянки и маленький костерок, завязал мешок с остатками овса и закинул его в кузов, собрал посуду, которую принесла Соня, и разложенные по берегу одеяла и полез в кузов все это укладывать. Потом протянул Соне руку, чтобы помочь забраться в кузов повозки. В общем, все было бы как обычно, если бы, как только Соня не опустилась на одеяла, он не оказался вдруг рядом и не сказал:

- Поцелуй меня!

При этом он внимательно смотрел ей в лицо своими серыми бесцветными глазами.

Сердце у Сони подпрыгнуло и отчаянно заколотилось. Щёки вспыхнули. Сама не осознавая, что делает, Соня подвинулась к Бегунку и поцеловала его в щёку.

Если бы в его взгляде появилось желание, на которое Соня насмотрелась у других мужчин, она среагировала бы на его нескромную просьбу совсем не так. Она, скорее всего, замерла бы, вообразила себе, что сейчас он начнёт её лапать, и не сдвинулась бы с места. Но мистер Джэфет смотрел не так, как другие мужчины. Он произнёс фразу, которую Соня раньше читала в книгах, и которая её так волновала: "Поцелуй меня", - говорит главный герой героине, или наоборот, главная героиня герою...

Бегунок сбил её с толку. Да ещё в такой момент, когда Соня совершенно не была готова, не ожидала и уже почти поверила, что он не будет к ней приставать. Наверное, только поэтому она так же неожиданно выполнила его просьбу.

- Не-ет, не так! - тут же отреагировал Бегунок. И улыбаясь продолжил: - Поцелуй меня в губы!

Он сам потянулся к ней, пытаясь поцеловать, одновременно обхватив ее за талию и притягивая к себе.

- Что вы, сэр! Это... неудобно...

Соня чуть не сказала: "Нас может кто-нибудь увидеть!" - но тут же осознала собственную глупость. И перестала сопротивляться. Точнее, она и не сопротивлялась. Просто когда он схватил её за талию, Соня напряглась и положила руки ему на грудь, будто собиралась оттолкнуть. А теперь она покорно опустила руки и позволила ему сделать то, чего он добивался. Почему-то девушке вспомнился совет одной из шривпортских шлюх: "Если так противно - просто лежи бревном". Пока ещё Соня не лежала, но, наверное, совет наконец подействовал на неё. Или сам Бегунок уже достаточно приучил её к своему присутствию, чтобы Соня наконец смогла смириться. По крайней мере, он был не такой противный, как другие. Он не кидался на неё с первого же дня, хотя ночевал бок о бок. От него не воняло, как от других. И он даже сейчас не сильно демонстрировал своё желание и не вёл себя грубо.

По опыту зная, что всё равно никто не придёт к ней на помощь и мистер Джэфет получит своё, Соня старательно стерпела его поцелуй и приготовилась терпеть дальше.

- Почему же неудобно? - переспросил шепотом Бегунок. Он находился так близко от нее, что говорить в полный голос не было необходимости. - Очень даже удобно!

Бегунок почувствовал в девушке некоторую холодность к себе, но, тем не менее, своих намерений не оставил. Повалившись вместе с ней на одеяла, которые покрывали солому в кузове, он все крепче прижимал девушку к себе. Оставив целовать ее губы, он постепенно переместился со своими поцелуями на ее шею. Одной рукой все время прижимал Соню к себе за талию, другой - пытался разобраться в юбках, пытаясь найти в них выход, вернее, вход, и добраться, наконец, до ее бёдер...

А запряженные лошади стояли и думали: чем это они там занимаются?

Это было уже выше её сил. Соня, как уже случалось раньше, готова была терпеть только до того момента, когда рука мужчины целенаправленно залезала ей под юбку. Бегунку удалось даже дольше, чем остальным клиентам Сони, возиться с нею, не встречая особого противодействия. Наверное, она действительно успела слегка привыкнуть к нему за два дня, в то время как за двадцать минут ни один их клиентов Сони и не пытался приучить её к себе. Некогда было.

- Нет, пожалуйста... - умоляющим тоном попросила Соня. Она буквально содрогнулась, стоило руке Бегунка коснуться её кожи на бедре. И тут же подогнула ноги, так, что сведённые вместе коленки девушки упирались теперь в живот мистеру Джэфету.

Руками она толкнула его в грудь и повторила категорично:

- Нет!

Вся её решимость терпеть и лежать бревном куда-то улетучилась. Нельзя сказать, чтобы она отчаянно сопротивлялась. Она просто упиралась, неосознанно принимая такую позу, в которой мужчине было бы меньше шансов добраться до конечной цели.

Бегунок позволил девушке оттолкнуть себя. Он не стал за нее цепляться и силой удерживать. Он откатился ровно настолько, насколько она его отпихнула. Несколько секунд он лежал неподвижно, потом повернулся, посмотрел в лицо Сони и произнес:

- В чем дело? Что случалось? - вопрос прозвучал абсолютно спокойно, хотя иной мужчина на его месте, возможно, был бы в бешенстве.

- Я не могу, - заявила Соня.

Но тут же сама испугалась. От мистера Герберта она получила бы за это "не могу" оплеуху. А от клиента покатегоричнее - может быть, и несколько. Соня понимала, что ведёт себя неправильно, что нужно смиряться, потому что она - проститутка и всё равно на всю оставшуюся жизнь ей придётся мириться со своим занятием. Но природная скромность и воспитанное родителями целомудрие заставляли её восставать против такой жизни.

- Простите, мистер Джэфет, - пробормотала Соня. - Простите, я... Я не должна была вас толкать.

Она вроде бы слегка расслабилась. Но продолжала лежать, подогнув колени.

- Да в чем дело, ты мне объясни! Я что, хуже всех остальных твоих клиентов? - Бегунок приподнялся на локте и теперь испытующе смотрел на Соню. У него мелькнула мысль, что может быть ей не нравится, что он ей не заплатил. Тем более что, по мнению Бегунка, она должна была подозревать, что у него больше нет денег. Но даже если не брать в учет купленного ей платья, пальто и шляпки, он, между прочим, еще в "Консайнесе", когда они были в ее голубятне, заплатил ей доллар, а услугами так и не воспользовался.

Теперь Бегунок честно пытался понять причину такого поведения девушки по отношению к нему.

- Нет-нет, что вы, - заверила Соня, совершенно растерявшись.

Мистер Джэфет задавал такие странные вопросы. Она же не могла сказать: "Вы все мне противны!"

- Вы очень хороший! Просто я... - Девушка неожиданно всхлипнула, и по её лицу побежали слёзы. Будто только и ждали момента, чтобы прорваться наружу. А потом она быстро заговорила, пряча глаза и комкая пальцами одеяло, на котором лежала: - Я не хотела там быть. Я честная девушка! Но они не хотели, чтобы я у них жила. А потом появился мистер Дэвис и сказал, что женится, что у него ранчо в Луизиане. Я поехала, а он оставил меня у мистера Герберта! А он сказал, чтобы я подписала контракт, потому что мне нечем было заплатить. А потом сказал, что теперь я должна на него работать... - Она прервала свою горячую речь и посмотрела на Бегунка. - Что мне теперь делать?

Ещё месяц назад Соня бы не поверила, что сможет вот так вдруг вывалить все эти признания на почти незнакомого мужчину. Но, наверное, она слишком страшилась своей дальнейшей участи. Или отчаялась, потому что не видела, совершенно не видела для себя выхода.

Наверное, следовало броситься утешать и успокаивать девушку, дать ей носовой платок, обнять, погладить по головке, чем-то успокоить, например, сказать, что все будет хорошо... Но Бегунок не двинулся с места. Он все так же лежал на боку, на том месте, куда его отшвырнула в порыве Соня.

- Ты давно в "Консайнесе"? - спросил он сухо, все так же испытующе глядя на нее.

- Две недели, - пролепетала Соня, чувствуя, что она всё делает не так и, скорее всего, очень огорчает мистера Джэфета.

Самой Соне казалось, что она в Шривпорте уже очень давно, чуть ли не год. Но она всё-таки не утеряла способности трезво мыслить. К тому же, пока они ехали, успела вспомнить, когда она покинула дом своих родственников. Сейчас, даже если бы она сбежала, ей не было бы пути назад. Она не посмела бы явиться на порог того дома. Её и так принимали там без восторга, а уж шлюху и вовсе погонят вон. Так что единственной её надеждой было устроиться в более тихом месте, куда звал её мистер Джэфет. Она не должна была его огорчать и сердить.

- Но я всему научусь и буду себя хорошо вести, - живо пообещала она, вытирая слёзы и с мольбой глядя на мужчину.

Пока он просто лежал и к ней не лез, Соня успела слегка успокоиться.

- Как же ты там жила эти две недели? - прозвучало это вовсе не сочувственно, вроде: "Как же ты жила там, бедненькая?!!" Нет, это очень сухо произнесенный вопрос, настойчиво требовавший отчета о том, как Соня провела эти две недели. Бегунок приподнялся и сел и теперь смотрел на нее сверху все тем же испытывающим взглядом.

Соня удивилась вопросу.

- Так и жила, - призналась она и тоже села. Лежать, когда мистер Джэфет сидит над ней, Соне не хотелось. - Я старалась работать. Только, наверное, я никому не нравлюсь.

Она покраснела и даже глаза прикрыла от стыда. Несмотря на две недели, проведённые в борделе, Соня не научилась ещё просто и открыто рассуждать о том, чем она теперь занимается.

- Мистер Герберт сперва поселил меня на второй этаж, а потом прогнал на третий, - призналась она. - Сказал, что...

Нет, язык у Сони не повернулся, что сказал её хозяин, и она замолчала, покусывая губы и продолжая мять пальцами край одеяла.

- И что же ты всех так и отпихивала, как меня? - спросил Бегунок. Он припомнил, как в "Консайнесе", когда он вернулся из комнаты Сони, бармен с готовностью, едва ли не заискивая, кинулся предлагать Бегунку другую шлюху. Логично было бы услышать, чтобы он начать доказывать, что у них в заведении прекрасные девушки и причин для недовольств быть не должно. Видимо, эта история с возвращающимися от Сони клиентами повторялась часто.

Выбирая шлюху для работы в салуне Городка, Бегунок посчитал, что раз девушка из борделя, значит, вопросов в ее опытности и роде занятий быть не может. Ему казалось, что главное - это найти такую девушку, которая вообще согласится куда-то ехать, да вдобавок выглядела бы поскромнее... Но на деле оказалось, что он взял с собой девушку, которая вовсе не пригодна к такому роду занятий. Что же он скажет Фланнагану?

Бегунок опустился обратно на одеяло, но теперь лежал на спине и смотрел в небо. Оно было пасмурным, хотя дождя не было.

Фланнаган отправил его в Шривпорт с вполне конкретным заданием: привезти шлюху. А он кого привез? Какую-то ни кому не нужную девушку, которая непонятно чем будет заниматься в Городке, потому что работать шлюхой она не может. Где она будет жить и на что? Фланангану шлюха в салун нужна, а не какая-то непонятная девица! За что ее кормить и предоставлять жилье? Даже если бы Бегунок сам решил ее где-то поселить, у него бы все равно из этого ничего не получилось: все деньги, выданные мэром на месяц вперед, Бегунок уже потратил в Шривпорте. А просить у Фланнагано компенсацию за гостиницу и постой лошадей бегунок посчитал бы непорядочным - он же не выполнил задания мэра, значит сам виноват! А уж одежду покупать для этой девицы Бегунка и вовсе никто не просил!

Так получается, что Бегунок потратил шесть дней впустую, шлюхи не привез, а привез вообще непонятно кого и зачем. Фланнаган же говорил, что если Бегунок не найдет ничего подходящего - пусть возвращается один. Неподходящее везти не нужно. А Соня для занятий в салуне совсем не подходящая.

"Представляю, какой будет скандал, если она с первого же раза отфутболит так кого-нибудь из "гвардейцев"!" - подумал Бегунок. Он прикинул, что если уж его, когда он купил девушке платье, пальто, шляпку, заботился о ней несколько дней, она так решительно от себя отпихивает, то как же она будет обходиться с остальными? Настроение у Бегунка было совсем унылое: это же надо, так лопухнуться!

"Вот, говорил же я Фланнагану, что сначала нужно всех перепробовать!" - с едкой усмешкой припомнил Бегунок тот разговор, когда мэр отправлял его на это странное задание. Но усмешка слетела сама собой. Нужно было решить, что же теперь делать.

Однозначно, в Городок везти девушку незачем. Все равно она там работать не сможет. Везти ее туда - только ставить в затруднительное положение саму девушку, да и всех остальных, и Фланнагана, и себя в придачу. Единственный выход в глазах Бегунка был - отвезти ее обратно в Шривпорт. Больше ее деть некуда. Вдобавок была еще слабая надежда на то, что может быть хозяин "Консайнеса" согласится отпустить с ним какую-нибудь другую шлюху. Хотя бы даже ту же Мэри. Не так уж страшна ее трубка! Это сказалась личная антипатия Бегунка к курящим женщинам. Другие мужчины это переносят спокойно.

"Ну а если этот мистер Герберт больше никого не даст, лучше просто вернуться в Городок. Получится, правда, что на все это шныряние в Шривпорт и обратно я потеряю около двух недель... Ну что же, повинюсь Фланнагану. Не убьет же он меня за это!" - подумал Бегунок. Он вздохнул, поднялся, перебрался на сидение, разобрал вожжи и стал поворачивать лошадей.

- Тебе нужно вернуться в Шривпорт, - бросил он Соне через плечо.

До Сони не сразу дошло.

- Зачем? - спросила она растерянно.

Но уже в следующую секунду девушка поняла, что мистер Эскейп намеревается вернуть её в "Консайнес" из-за того, что она - плохая шлюха. Соня ринулась к Бегунку и вцепилась ему в рукав.

- Нет, мистер Джэфет! Пожалуйста, не надо! Я всё сделаю, что вы захотите! - Это было довольно опрометчивым обещанием, но Соня просто не нашла других слов, чтобы убедить мужчину не везти её обратно. - Я больше ни за что вас не оттолкну! Вот увидите! Поверьте мне, мистер Джэфет! Я буду хорошо себя вести! Пожалуйста, поверьте!

Она просто представить себе не могла, чтобы вернуться обратно. Почему-то Соне казалось, что лучше ей сразу умереть. Наверняка хозяин "Консайнеса" всё равно убьёт её. Почему-то Соня была в этом уверена. Мистер Джэфет так хорошо с ней обращался, что она действительно готова была делать всё, что он скажет. Лучше уж неизвестный Техас, чем возвращение!

Бегунок остановил лошадей и повернулся к Соне.

- Но ведь там, в Городке будет то же самое, - сказал он, негромко произнеся слова и стараясь объяснить девушке то, что она, как ему казалось, не понимала. Он подождал немного, потом добавил: - Дело даже не в том, чтобы ты меня не отталкивала. Тебе придется не отталкивать каждого, кто заплатит тебе деньги.

То, что сейчас говорил Бегунок, ему и самому было жутко слышать. Получалось, так, что он сам, так же как и другие люди, которых она встречала в последнее время, толкал девушку на путь разврата. Но что же можно было еще сделать?

Соня перестала теребить его рукав. Более того, посмотрела в лицо Бегунку совершенно серьёзным взглядом.

- Я понимаю, - тихо сказала она. - Но ведь и в Шривпорте мне придётся делать то же самое. Мне всё равно больше некуда деться. Теперь...

Она прекрасно всё понимала. Но сейчас Соне меньше всего хотелось возвращаться к "мистеру Герберту". Судя по тому, как спокойно вёл себя мистер Джэфет, в Городке может действительно оказаться хоть немного получше. Соня на это надеялась. И даже готова была постараться.

Бегунок подумал, что сейчас может начаться и затянуться совершенно бессмысленный разговор, в течение которого Соня будет его убеждать, что она "исправится" и будет себя вести так, как нужно.

Что ж делать? Соня сама сказала, что вернуться туда, где она жила раньше - теперь не может. А везти ее в Городок совершенно бессмысленно.

- Я тебе не верю, - сказал Бегунок и тронул лошадей, чтобы ехать обратно в Шривпорт.

- Нет, погодите! - Соня схватилась рукой за вожжи и сделала попытку потянуть, чтобы лошади завернули обратно. - Ну почему вы мне не верите?

Соня была близка к отчаянию. Теперь она вбила себе в голову, что ни за что не хочет возвращаться, потому что это хуже смерти, и решительно сопротивлялась. Она даже оглянулась вокруг себя, словно намеревалась выскочить из повозки.

- Пожалуйста! Давайте поедем в Городок! - попросила она. - Вы сами можете убедиться, что я сдержу слово.

Слышали бы её родители, как их дочь уговаривает отвезти себя не в один бордель, а в другой! Но сейчас Соня слишком сильно боялась, чтобы думать о таких вещах. Она дралась не за место в салуне, а за свою жизнь, что было для неё гораздо важнее.

- А почему я должен тебе верить?! - вскричал Бегунок, что, между прочим, случалось с ним крайне редко. - Ты говоришь одно, а делаешь другое!

Джэфету самому стало противно от того, что он говорит. Подумать только! Вот сейчас он предъявляет, по-видимому честной и порядочной в душе девушке, претензии о том, что она ему не отдалась! Уже не в силах совладать со своими противоречивыми чувствами, Бегунок натянул вожжи и сам остановил лошадей. Силы Небесные! Ну почему Фланнаган послал на это дело именно его?!!

По крайней мере, он остановился. Это уже было хорошо. То, что он начал повышать голос, девушку не сильно испугало. Она с воодушевлением продолжила защищаться.

- Но я же вас не обманывала! - воскликнула она, оставляя вожжи, снова вцепляясь в Бегунка и даже сделав попытку его встряхнуть. - Я же не говорила, что я хорошая проститутка!

От такого заявления Соня густо покраснела и уткнулась лицом в плечо Бегунка. Выходило так, что она должна сейчас дать обещание, что будет хорошей проституткой. Это было уже слишком! Соня слегка опомнилась. Но ей нужно было всё равно продолжать, раз уж она взялась уговаривать этого мужчину. Только бы он согласился и довёз её до Городка!

- Теперь вы можете мне поверить, потому что... - Соня запнулась, но договорила: - Потому что я знаю, на что иду. Теперь знаю.

Но Бегунку уже попала вожжа под хвост.

- Как это ты меня не обманывала? - вскипел Джэфет. - Ты зачем меня звала на свой чердак, там, в "Консайнеса"? Чтобы показать интерьер? Ты прекрасно знала, за чем я иду! И что?!!

Бегунок уже сам не совсем понимал, что он ей пытается доказать. Вероятно, то, что она всё равно не сможет работать проституткой. Так, во всяком случае, он сам думал.

- Но вы сами меня выбрали! - не сдавалась Соня. - Я не могла не пойти! Хозяин избил бы меня, если бы я не пошла! Но я ведь не обещала, что не буду вас отталкивать!

Соня сделала попытку обнять Бегунка и ещё крепче в него вцепиться. Сейчас ей было не до того, что все мужчины противные. К тому же, мистер Джэфет был совсем даже не противный. Сейчас она готова была признать его самым прекрасным мужчиной на свете!

- Простите меня! Ну, вы же и сердитесь именно потому, что я вас оттолкнула! - Это вырвалось само, но вывод Сони имел под собой некоторые основания. Мужчины вообще очень болезненно реагировали на то, если женщина выказывала недовольство их драгоценными персонами. - Разве нет? - потребовала Соня. - Но я действительно больше не буду! И я вас не подведу.

Бегунок чуть не поперхнулся. "Она, видите ли, не обещала, что не будет меня отталкивать!" - возмутился он про себя, но вслух решил этого не говорить. Он немного напугался бурной реакции девушки, и решил, что еще немного - и у нее начнется истерика. Она явно не понимала, что говорила и явно не понимала, что ее ждет в Городке.

И Бегунок совершенно не верил в то, что она сможет принимать тех мужчин, которые будут приходить к ней. Джэфет обнял ее одной рукой (другой он держал вожжи) и так ничего и не сказал ей в ответ. В начале разговора он так разозлился на нее, что хотел сейчас же немедленно потребовать от нее то, чего не получил. Но теперь он уверился, что она все равно этого не сможет сделать, сколько бы не обещала.

Зато Бегунку, как существу циничному, пришла в голову другая мысль. Фланнаган отпустил его максимум на неделю. Если Бегунок будет отсутствовать две, по возвращению, он может увидеть, что мэр нанял себе другого курьера, не дождавшись Бегунка вовремя. А такого поворота Бегунок никак не хотел.

Соня в проститутки не годилась - это факт, но Бегунок решил, что будет лучше, если он займет денег, купит ей билет и отправит до Шривпорта на дилижансе. Приняв такое решение, он выпустил Соню из объятий, разобрал вожжи и повернул лошадей в сторону Городка.

Некоторое время девушка недоверчиво смотрела на мистера Эскейпа. Она не могла понять, поддался ли он на её слова, или просто задумал что-то своё. Но он повернул в ту сторону, куда они ехали изначально. Это немного успокоило Соню. Но всё-таки она не перестала цепляться за мистера Джэфета. Просто теперь держала его за рукав и не пыталась обнимать.

- Спасибо, мистер Джэфет, - сказала она мягко. - Вы очень добры. Вы не пожалеете.

Соня почти успокоилась, хотя остатки страха всё ещё давали о себе знать. Но всё-таки они ехали в Городок! И Соня дала себе слово, что если они ещё будут останавливаться на ночлег, она обязательно будет очень нежно вести себя с этим категоричным мужчиной.

Бегунок гнал лошадей даже быстрее, чем обычно. Он очень хотел сегодня успеть попасть в Городок. Главной сложностью на пути была река Сабин. От реки до Городка - рукой подать, но саму Сабин лучше преодолевать все же при свете дня, а вовсе не под ущербной луной в темноте.

Часика через два такой бурной езды Бегунку стало понятно, что они не успеют. Это было бы слишком волшебно, если бы таковое случилось. Оставшееся до Сабин расстояние вполне можно было бы преодолеть за светлую часть суток, если бы они не останавливались и не потеряли часа два на охоту, на жарку кур и их съедание, а потом еще и на перепалку между собой... "Нет, на все это ушло ни как не два, а не меньше трех, а может быть и больше часов!" - прикинул Бегунок. Но, что поделаешь! Сам бы он, мог потерпеть на одном кофе до Городка, прекрасно продержавшись на сознании, что скоро он приедет, и в салуне отъестся, как следует. Но он же не мог морить голодом девушку!

Бегунок перевел лошадей на шаг. Стало ясно, что до темна до Сабин не успеть и можно было не торопиться. Овса лошадям еще осталось на одну кормежку. Бегунок прикинул, как ему поступить дальше. Может быть, это даже лучше, что они приедут с утра. Если бы они приехали ночью, Бегунок не знал бы, где поселить Соню. Он категорически не хотел селить ее у себя в комнате, даже на одну ночь. Причина была проста - а вдруг Соня сделает не те выводы? Например, что Бегунок решил поселить ее у себя и жить с ней как с женой.

В общем, теперь можно было спокойно переночевать в повозке никуда не торопясь, а утром переправиться через Сабин, приехать в Городок и... объясняться с мэром.

Нельзя сказать, что настроение у Бегунка было очень хорошее.

К вечеру темнеть стало быстрее, так как нынешний день выдался пасмурным. Бегунок распряг лошадей и насыпал им в торбы остатки овса. На маленьком костерке сварил кофе, вместе с которым путники доели остатки зачерствевших лепешек. Все-таки ночевка была не совсем такая, как в прежние разы: тогда Бегунок оставлял лошадей запряженными, чтобы, как только взойдет луна, тронуться в путь. Сейчас он распряг лошадей и отпустил их на длинных веревках пастись. Торопиться было некуда, да и ночь, судя по всему, будет темной из-за пасмурной пелены на небе.

Соня дожидалась именно этого момента. Пока они ехали, девушка усердно думала и настраивала себя на то, что собиралась сделать. А собралась она ни больше, ни меньше - совращать мистера Джэфета. И подошла к вопросу обстоятельно, припомнив всё, что слышала от других женщин в салуне. Она так тщательно шарахалась от всех советов, что некоторые действительно истёрлись из её памяти. Соня даже перепугалась, что будет делать что-то не так. Но потом решила пользоваться тем, что запомнилось.

Мистер Джэфет всё-таки отличался от других мужчин, которые приставали к Соне. Ей было немного легче, потому что она не испытывала к нему такого отвращения, как к остальным. А ещё Соне казалось, где-то в подсознании, что если она сейчас пересилит себя с этим мужчиной, то он отнесётся к ней с большим пониманием и возможно, захочет оставить с собой, а не отдавать в салун.

Так или иначе, но как только они улеглись дожидаться восхода луны, Соня нащупала грудь мужчины и сделала попытку залезть ему ладошкой под куртку, чтобы погладить. Это было не самое страшное из всей процедуры и Соня проделала свой маневр достаточно быстро и уверенно. Сама она при этом, не теряя времени, подкатилась ему под самый бок.

- Не надо! - категорично отрезал Бегунок. Его голос очень четко прозвучал в ночной тишине. Джэфет снял с себя руку девушки и вернул ей ее обратно.

"Ну вот, теперь она вознамерится продемонстрировать мне, насколько она может быть хорошей шлюхой!" - в досаде подумал Бегунок и нахмурился. Хотя, конечно, в темноте его хмурого лица не было видно.

Соня убрала руку. Похоже было, что обиделся мужчина крепко и поддаваться не собирался. Девушка вздохнула. Конечно, разве ему приятно, что она лезет к нему, когда сама же отталкивала? Она ведь понимала, что ведёт себя ужасно.

- Простите, мистер Джэфет, - тихо сказала девушка, отодвигаясь от него. - Я не хотела вас обижать.

Внезапно Соне стало противно, но противно не от близости мужчины, а от себя самой. Она всё время переходила из крайности в крайность, но она каждый раз вела себя неправильно. Может быть, если бы она делала что-то одно, ей было бы легче? Девушке неожиданно захотелось уйти. Просто уйти и потеряться. Может быть, на неё нападут какие-нибудь дикие звери или индейцы, и тогда ей не придётся мучиться проблемами, как поступать, и бороться с собой? Да, наверное, именно так и надо сделать! Вот если она исчезнет, то ей не придётся терпеть ничьё презрение. А она была уверена, что сейчас мистер Эскейп её презирает.

Соня передвинулась к краю и начала тихонько отползать к выходу.

- Куда?!! - гаркнул Бегунок и метнулся за девушкой, стараясь нащупать её в кромешной ночной темноте и схватить хотя бы за одежду, если под руку не подвернётся чего-то более существенного. Когда он услышал шуршание и передвижение её по соломе, ему почему-то сразу показалось, что девушка вовсе не "пописать пошла", а решила целенаправленно удрать.

"Ну вот! Теперь она обиделась, что я сбросил её руку! - промелькнула у Бегунка мысль, и он начал злиться. - А как сама начинает сбрасывать с себя, так не думает, что кто-то тоже может обидеться!"

Это состояние было уже знакомо. В гостинице, где они спали в одном номере с Соней и на одной кровати, у Бегунка тоже была навязчивая идея, что Соня попытается сбежать. Бегунок схватил Соню за что-то (в кромешной темноте он не понял за что) и потянул обратно.

- Ну-ка вернись немедленно! - слова его звучали как приказ.

То, за что Бегунок схватил Соню, оказалось её плечом. Девушка всхлипнула и попыталась высвободиться.

- Нет, мистер Джэфет! Простите меня! Я вас обидела! Вы меня презираете! - Она извернулась всем своим гибким телом и свободной рукой вцепилась в руку Бегунка. - Вы должны меня ненавидеть! Я гадко себя веду! Нет! Я умру! Пустите!

Она готова была разрыдаться, но почему-то этого не делала, а только вздрагивала, извивалась и цепко держалась за Бегунка, потому что он был опорой в кромешной тьме, окружавшей Соню. К тому же, её одолевали слишком противоречивые чувства, она сама не знала точно, чего хочет.

- Перестань! - ответил Бегунок уже вполголоса. Дальше он продолжал затаскивать ее обратно на одеяло, которое уже сбилось и скомкалось от их возни, и делал это молча. А что ему оставалось сказать? Стандартную фразу, что всё будет хорошо? Но он и сам не знал, как оно там будет впереди и хорошо ли. Итак, ничего не получалось придумать утешительного в ответ и Бегунок тащил девушку молча.

Добравшись до переднего борта повозки и определив где теоретически должно быть их лежбище, Бегунок еще некоторое время шарился по соломе, отыскивая второе одеяло, которым они укрывались, наконец откопав его из соломы, встряхнул накрыл Соню и забрался под одеяло сам.

- Всё! Надо спать! - прямо как в той комнате, в гостинице, сказал он. Но на этот раз Бегунок держал девушку в объятиях, опасаясь, что она смоется, как только он уснет.

Соня ещё немного поворочалась. Точнее, сделала попытку поворочаться, потому что в объятьях Бегунка ей было это сложно сделать. А потом она затихла, расслабилась и даже как-то прильнула к нему, будто уверилась наконец по-настоящему, что в его объятьях ей ничто не угрожает.

Соня действительно поверила, что мистер Джэфет неопасен для неё. Его единственный порыв, когда он целовал её и лез под юбку, не сильно отложился в её памяти, потому что ни к чему особенному не привёл. А теперь, несмотря на её неуклюжие попытки завлечь мистера Джэфета, он повёл себя совершенно равнодушно к перспективе с ней переспать. Значит, он неопасен. Может быть, Соня и не понимала до этого момента, что, несмотря на все свои выкрутасы, она очень не хотела, чтобы этот мужчина овладел ею. Зато поняла это сейчас.

Соня пролежала спокойно и неподвижно некоторое время. Она точно не могла сказать, сколько, но, наверное, на то, чтобы окончательно успокоиться и сделать все свои выводы, могло уйти полчаса, или больше.

- Мистер Джэфет! - сказала Соня негромко, но поскольку мужчина лежал очень близко, получалось, что фраза прозвучала прямо ему в ухо. - Мистер Джэфет! Одолжите мне сто долларов. Я смогу уехать в монастырь Сент-Клер в Новом Орлеане.

Весь сон с Бегунка сразу слетел. А он уже начал задремывать, потому что в темноте и тишине человека непременно начинает клонить в сон. Он не сомневался, что приставать к Соне бесполезно, ибо твердо верил: что бы она там не говорила, в решающий момент она его непременно отфутболит, как и в прошлый раз. Бегунок первый раз в жизни получил такой отпор от женщины, и ему очень не хотелось повторений.

И вдруг Соня заговорила про монастырь.

- Хорошо, - ответил Бегунок, подумав с полминуты. - Только у меня ничего нет с собой. Мне нужно съездить в другой город за деньгами. А почему именно сто долларов? И ты уверена, что тебя туда возьмут? Там же, наверное, нужен какой-то взнос.

Бегунок точно не знал условия приема в монастырь, но что-то краем уха слышал, что женщины, в отличие от мужчин, должны там жить на свои средства. Женщины не могут так работать, как мужчины и потому должны иметь деньги, чтобы там себя содержать.

Соня тут же воодушевилась.

- Вот потому и нужно сто долларов! - горячо зашептала она. - Я слышала, что после войны у них очень маленький взнос, и меня непременно возьмут. Только мне нужно добраться до Нового Орлеана. Если бы вы мне помогли, мистер Джэфет! - Она доверительно положила руку ему на плечо. - Я бы тогда смогла больше не грешить. Всё равно никто не женится на мне, а когда я стану старухой, то уже не смогу зарабатывать даже в салуне, и умру с голоду.

Теперь, когда самое страшное миновало, и мужчина вроде даже согласился ей помочь, Соня совсем расслабилась и доверительно положила на плечо мужчины ещё и голову. Сейчас она вела себя, как доверчивый ребёнок, который уверился, что все страхи позади.

"Да ты и так умрешь с голоду!" - подумал Бегунок, вспоминая "работу" Сони в "Консайнесе". Но вслух он сказал совсем не это.

- Все равно сначала надо ехать в Городок. Я же нахожусь на службе. Мне нужно, чтобы мэр отпустил меня съездить в банк, а я не знаю, когда это будет. Но я что-нибудь придумаю.

Сам Бегунок прикинул, что сотней долларов тут не обойдется. Нужно еще деньги на дорогу до Нового Орлеана. Провожать Соню не получится опять-таки по той же причине, что мэр вряд ли отпустит курьера на столь длительный срок. Так что лучше всего отправить девушку на дилижансе.

Просьбу Сони "одолжите" Бегунок расценил как "подарите". Ни минуты он не сомневался, что отдать эти деньги Соня не сможет. И, опять-таки, ни минуты не сомневался он, что девушка говорит правду и что она намерена употребить эти деньги именно так, как сказала.

Он был такой добрый! Или Соня была доверчивая. Увёз же её ухажёр, пообещав жениться, и она поверила ему всем сердцем. Теперь же, искренне уверившись, что мистер Джэфет её не обидит, Соня окончательно успокоилась и тихо вздохнула.

- Спасибо, мистер Джэфет, - сказала она. - Я постараюсь вас не стеснять. Я буду вести себя тихо-тихо...

Темнота и тепло, исходящее от Бегунка убаюкивали ничуть не меньше, чем сознание того, что теперь Соне нечего бояться. И она совершенно непосредственно задремала. Наверное, она так измучилась своими сомнениями за день, что не смогла проконтролировать себя. Просто закрыла глаза и ускользнула в тихий, безмятежный сон, каким не спала последние несколько месяцев.