Глава сорок третья,
в которой Фланнаган убеждается, что на неокрепшие умы его Декрет действует очень не благотворно, а ещё узнаёт, что южные леди весьма самоотверженны...

8 января 1866 года, температура воздуха днём около +10, ночью около +5

Теренс Магваер согласился поехать в Ньютон вместе с Фланнаганом во вторник. Поэтому мэру необходимо было увидеться с миссис Маршалл и взять от неё доверенность на получение денег и документы на землю на день раньше, в понедельник. Это было даже кстати, потому что именно в понедельник Фланнаган намерен был съездить на своё дальнее ранчо и переговорить с тамошним сторожем, Гарри Фрейзером. Ранчо было не совсем по дороге к плантации миссис Маршалл, но от него до усадьбы Карен - гораздо ближе, чем от Городка. С утра в понедельник Фланнаган оставил Ната присматривать за порядком, забрал с собой телохранителя и уехал, пообещав вернуться к вечеру.

День был пасмурный, сухой и холодный, как одинокая постель в чужом доме. Джек всю дорогу воспитывал молодую крутозадую кобылу, которая всё норовила высмотреть что-то страшное в придорожных кустах. Фланнаган ехал впереди и не мешал своему телохранителю. Тот делал полезное дело, пусть и не совсем вовремя.

Поля, покрытые редкой прошлогодней травой и голые заросли по обочинам дороги, не располагали к хорошему настроению. Подняв воротник пальто, Фланнаган предавался размышлениям о собственной жизни. Ему было уже сорок лет. Половина жизни, а может быть, даже большая её часть, осталась позади. И что он имел на данный момент? Дом в Городке, несколько сотен акров земли, несколько тысяч в банке, искалеченную руку - и полное одиночество. Только вчера он смог убедить местных фермеров в полезности своей идеи с Фондом и, наверное, мог рассчитывать, что отчуждение между ним и жителями округа постепенно станет меньше заметно. В принципе, Фланнагану никогда не нужны были ни чужое одобрение, ни участие. Он уже имел друзей и хороших знакомых, но спокойно уехал в Техас, туда, где его никто не знал, ни на секунду не сожалея о том, что окажется среди людей, настроенных к нему в лучшем случае холодно и равнодушно. Нет, он не сожалел о том, что именно так распорядился своей судьбой. Фланнаган верил, что постепенно ему удастся закрепиться здесь, вдали от прежней авантюрной жизни. Но сорок лет! Ему сорок лет! Допустим, он останется мэром Городка, вытащит эту местность из разрухи, начнёт зарабатывать деньги и расширять собственное хозяйство. И что? Ему ведь даже некому это оставить. У него никого нет, кроме кучки друзей где-то там, в разных концах страны, и полоумного Ната Ганна здесь, в Техасе. Ни семьи, ни жены, ни детей...

Позади раздались храпение и топот. Мэр Городка даже не обернулся. Джек - хороший наездник. Справится. А не справится - значит, зря получает деньги.

Мысли мэра продолжали крутиться вокруг собственного одинокого существования. Фланнаганом овладело сожаление. Нет, не жалость к самому себе, а именно сожаление. Он сожалел, что до сих пор не подумал обзавестись семьёй. Он пытался, один раз. Но то, что казалось хорошим и правильным в 25 лет, в 40 уже не имело значения. Ведь женщины, которая носила фамилию Фланнаган, давно нет в живых.

Всадники почти доехали до ранчо. Сбоку от дороги тянулась старая изгородь, означавшая границу владений мэра. А мысли Росса Фланнагана сами перепрыгнули на другую женщину. Миссис Маршалл, красивая молодая вдова, которая нуждается в помощи и защите. Она жива и она совсем рядом. Конечно, с одной стороны, зачем ей немолодой, покалеченный янки? Но с другой стороны - он может дать ей то, чего ей не хватает: защиту, надёжность, уверенность в завтрашнем дне...

За спиной мэра раздался треск и конское ржание, громко чертыхнулся Джек, а потом мимо Фланагана, как раз между ним и изгородью, попыталась прорваться ополоумевшая кобыла. Каким-то чудом мэр успел ухватить рукой развевающийся повод. Его собственный конь, поддавшись чужому ажиотажу, ринулся было вперёд и несколько секунд обе лошади неслись, будто решили посостязаться в быстроте. Сжав коленями бока своего мерина и не выпуская повод второй лошади, Фланнаган наконец овладел ситуацией и заставил животных остановиться. Не так уж им было страшно на самом деле.

Джек валялся на земле, за проломленной изгородью. Когда Фланаган подъехал, но тут же начал оправдываться:

- Простите, сэр! Эта дура шарахнулась от кролика! Я, кажется, ногу вывихнул.

Фланнаган прикинул, что до усадьбы уже недалеко.

- Ладно, оставайся здесь, я привезу Гарри.

Не сходя с седла, мэр привязал сумасшедшую кобылу к остаткам изгороди и ускакал за помощью.

Часа через полтора Росс Фланнаган ехал в полном одиночестве по дороге, ведущей на усадьбу миссис Карен Маршалл. Джека он оставил на ранчо. Хотя Гарри Фрейзер и вправил ему лодыжку, тащить парня с собой было бы жестоко. К тому же, Фланнаган не боялся ехать один. До плантации миссис Маршал оставалось десять-двенадцать миль. За последнюю неделю солдаты из форта Ньютона перевернули всю округу в поисках Колбэрна и его банды, заодно поразогнав всех бродяг и подозрительных личностей. Так что с точки зрения Фланагана, бояться было нечего. Он не подумал только об одном: что может наткнуться на людей, которых и он, и солдаты из форта, прекрасно знают и не посчитают за бродяг.

До усадьбы миссис Маршалл оставалась пара миль, когда из ближайших кустов на дорогу выехало два всадника, а вслед за ними вышел ещё один, пеший человек. Мэр Городка узнал своих бывших "гвардейцев": здоровяк Элси Браун, вечно жующий табак Дэн Мердок и невысокий, но жилистый парень по имени Ларри Нил. Не хватало только Чеза, чтобы вся компания выставленных со службы вояк собралась на дороге, ведущей к табачной плантации миссис Маршалл. Но почему-то его не было.

Фланнаган машинально напряг руку, в которой держал повод. Ему вдруг захотелось развернуться и дать шпоры коню. "Что за бред!" - мелькнуло в голове мэра, и он не повернул. Нил тут же подскочил к нему и схватил лошадь за уздечку. Фланнаган моментально бросил повод и откинул полу пальто, но реакция у бывших "гвардейцев" оказалась слишком красноречивой: они повыхватывали оружие и уставили стволы на своего бывшего хозяина.

- Не надо, сэр! - пьяно улыбаясь, заявил Громила Элси Браун - и Фланаган положил здоровую руку на рожок седла, больше не пытаясь достать револьвер. Преимущество было не на его стороне.

Уволенные парни злились и пребывали в заметном подпитии. Они только что прикончили последнюю бутылку виски. Деньги, которые им выплатил мэр, закончились гораздо раньше. Им бы в голову не пришло нападать на мэра, будь он не один, или заманивать его в ловушку. Но он сам пожаловал!

Далеко от дороги отъезжать не стали. Остановились под ближайшими деревьями. Фланнагана заставили слезть с седла и обыскали, лихорадочно и с каким-то изощрённым удовольствием сорвав с него пальто и пиджак, дёргая из стороны в сторону и толкая. У мэра оказалось с собой двадцать долларов и часы на серебряной цепочке. В седле тоже ничего особенного не нашлось: в седельной сумке - ящичек с письменными принадлежностями и пара официальных бланков, которые без подписи и печати ровно ничего не значили.

- Что вы ищете, джентльмены? - поинтересовался мэр, не теряя хладнокровия.

- Деньги, - подсказал Мердок, даже удивившись такому вопросу. - Те деньги, которые ты не доплатил нам за работу.

- Я заплатил вам ровно столько, сколько вы заработали, - не согласился мэр.

- Я с ним сам поговорю, - отпихнув товарища, заявил Громила. - Ты вот что! - неясно выразился он. - Нам чужого не надо. Вот тут у тебя бумага, пиши расписку, чтобы нам выдали... Нет, чтобы вот, на моё имя, выдали две тысячи долларов в банке.

- А почему это на твоё? - возмутился Мердок.

- Потому что вы двое будете караулить мистера Фланагана и составлять ему компанию, пока я не вернусь, - объяснил Громила. - Короче, пиши расписку - и мы тебя не тронем, - вернулся он к разговору с мэром. - А если не напишешь... - Элси Браун задумался на пару секунд, потом выдал: - Если не напишешь, мы тебе покажем твой Декрет в действии. Эти грязные фермеры скажут нам спасибо, а ты узнаешь на себе, что это такое. Кнута у нас нет, но парни найдут, чем его заменить.

Вот это было ошибкой. Привычно спокойное лицо Фланнагана сделалось совсем бесстрастным, даже как-то расслабилось. Зато взгляд серых в синеву глаз превратился в какой-то нехороший прищур, как бывает, когда человек прицелился и готов нажать на спусковой крючок. Фланнаган никогда не считал деньги чем-то, за что нужно отдавать жизнь, но Громила задел его гордость - и вся авантюрная, решительная натура Фланнагана восстала против того, чтобы покориться угрозе, глупой, идиотской угрозе! Неужели этот парень думает, что взрослого, сорокалетнего мужчину, можно испугать такой ерундой?! Росс Фланнаган скорее бы умер, чем поддался на попытку себя запугать!

Громила этого не понял. Он был пьян, да и далёким умом не отличался. Он видел только, что мэр упёрся, и его надо переупрямить...

...Ремни, которыми он был прикручен за запястья к дереву, были затянуты сильно и безжалостно. Фланнаган уже минут десять пытался растянуть тот, который врезался в правое запястье. Левой рукой он всё равно ничего бы не смог сделать. Не обращая внимания на боль, мэр пытался хоть чуть повернуть руку, чтобы удобнее было дёргать и тянуть неподатливый ремень и, может быть, его удалось бы растянуть. Всё-таки та рука Фланнагана, которая действовала, была достаточно сильной.

От дороги это место отделяли голые кусты, но сколько Фланнаган ни оглядывался - никого не было видно. Глупо надеяться на прохожих. Место слишком пустынно. А Джек и Гарри Фрейзер хватятся мэра только тогда, когда стемнеет, не раньше. Он же сказал, что вернётся через несколько часов. Слишком растяжимое понятие: несколько часов. Как они будут искать его? Да они проедут мимо этого места и ничего не заметят! Одна надежда, что его белая шёлковая рубашка, точнее то, что от неё осталось, должна сверкать сквозь голые кусты. Но до вечера было ещё далеко, а холод донимал Фланнагана уже сейчас. Громила с дружками забрали у него всё, что нашли, даже пальто, пиджак и жилетку. И уехали с полчаса назад, так ничего и не добившись.

Прикусив губу, Фланнаган снова попытался повернуть запястье или подёргать рукой. Гнев и негодование не давали ему сдаться и просто стоять тут, беспомощно дожидаясь, когда кто-то придёт и освободит. Он не воспринимал порку, которой его подвергли бывшие подчинённые, оскорблением. Для того чтобы чувствовать себя оскорблённым, нужно, чтобы оскорбление нанёс человек равный, а не трое пьяных подонков, которые под конец сами испугались тому, что творят. Но они сделали своё дело. Спину Фланнагана покрывали кровоточащие рубцы, оставленные кожаной пристругой с седла, на которой Громила своими сильными лапищами поназавязывал тугих узлов. Она валялась тут же, под ногами Фланнагана. Самое время было вспомнить предостережение Ната, который честно считал, что придуманный Фланнаганом Декрет только разозлит бывших конфедератов и соблазнит некрепкие умы вроде Громилы и его сотоварищей. Но в данный момент Россу было не до того, чтобы поминать, что он сделал правильно, а что - нет.

От боли тело Фланнагана покрылось потом и теперь впитавшая влагу одежда только усиливала холод. Но хуже холода и боли было фатальное осознание того, что его могут найти не раньше завтрашнего утра. Это и заставляло мэра напрягаться и пытаться высвободиться, тянуть неподатливый ремень и пытаться повиснуть на нём всем телом, пока в глазах не начинало темнеть от всех этих попыток. Под конец Фланнаган совсем обессилел и замер, прижавшись щекой к корявому стволу дерева.

- Надо отдохнуть, - уговаривал он сам себя. - Немного отдохнуть. А потом ещё попытаться...

Как ни странно, ему не пришло в голову, что он ведь может покричать, и тогда кто-нибудь может его услышать. Хотя, кто услышит крики на этой пустынной дороге?

* * *

Сказать, что Карен с нетерпением ждала, приедут ли люди по её объявлениям, было бы неправильным. Она понимала, что слишком мало времени прошло. Правда, первое объявление в местной газете в Городке она подала 31 декабря, то есть девять дней назад, а следующее, в Ньютоне - 1 января. За неделю мог прийти хотя бы кто-нибудь. Однако никто, кроме двух отдельно нанятых плотников, на плантации не появился. Это было печально, но можно было принять как факт, что ни в Городке, ни в Ньютоне просто не нашлось желающих работать на табачной плантации. Зато 5 и 7 января Карен отправила с почтовыми работниками ещё несколько десятков объявлений, которые они должны были развесить на всех почтовых станциях, которые проезжали мимо. Кроме того, курьер мэра отвёз её объявление в Хэмфилл и опубликовал его в тамошней газете. Карен была уверена, что такое широкое оповещение по всему графству непременно сработает и людей на плантацию приедет много и, возможно, очень много. Карен не сомневалась: они непременно будут!

Сегодня Карен ездила к соседям-фермерам, с которыми договаривалась о покупке нескольких десятков голов скота для прокорма работников. Карен не могла забрать всё стадо сразу - коров нельзя было бросить посреди плантации, за ними нужно было следить - приставить к ним какого-нибудь ковбоя, который бы выпасал их, смотрел, чтобы они не ушли обратно домой, не разбрелись и не потерялись. Но у Карен не было ни загона, чтобы держать скот, ни человека (ковбоя), который за ними следил. Поэтому она договорилась, что ей будут пригонять коров по нескольку голов постепенно, в течение полугода. Как раз по этому поводу она ездила к фермерам. Точнее, она ездила, чтобы отодвинуть первоначальный срок поставки - работников на плантации ещё не было, и кормить пока было некого.

Упряжка мулов - единственное средство передвижения Карен, дерринджер, который оставил ей Фланнаган - единственная охрана. Карен торопилась, она не хотела ездить поздно. Всё-таки это было очень страшно! И когда она увидела вдалеке, на склоне холма среди облетевших зарослей белую точку, она очень испугалась. Она остановила мулов и не отрываясь смотрела на маленькое белое пятнышко. Когда три часа назад она проезжала по этой дороге мимо холма в сторону соседей, никакого белого предмета на холме не было. Карен сразу пришёл на память жуткий рассказ, про то как индейцы заманили в ловушку поселенцев. Они, свернув белую козью шкуру наподобие животного, изобразили, что среди зарослей мелькнула белая коза. И бедные американцы, захотев поужинать козлятиной, помчались вперёд, и попали прямо в лапы к индейцам!

Карен так испугалась вида этой белой точки впереди, что решила повернуть обратно. Не отрываясь, смотрела она на это сверкающее среди голого леса белое пятнышко и лихорадочно соображала, что она скажет фермерам, с которыми только что распрощалась. Попросится у них переночевать? Или попросит их проводить себя?

От ранчо фермеров она отъехала уже довольно далеко, а до своего дома было совсем близко. Ехать обратно к скотоводам совсем не хотелось. К тому же, если на холме индейцы - они ведь всё равно смогут её настигнуть по дороге. Карен в нерешительности не знала что ей делать. Мулы переминались с ноги на ногу. Белая точка между тем не шевелилась и никуда не перемещалась. Карен терялась в догадках, что это могло быть: животное? птица? человек? чья-то палатка? Карен, стремясь успокоить себя, тут же подумала, что если бы это были индейцы, которые пытаются заманить путника видом дичи, то они скакали бы по холму, имитируя движения животного, а пятнышко было неподвижно. Это мог бы быть кусок белой ткани, принесённый откуда-нибудь ураганом. Но сегодня не было никакого урагана!

"Может быть, это просто мёртвое животное белого цвета, - подумала Карен. - Например, старая белая лошадь, которая пришла и пала тут..."

Пятно всё так же не двигалось, и Карен, поколебавшись, решила ехать вперёд. Она достала дерринджер Фланнагана, который тот велел ей всё время носить с собой и, осторожно тронув мулов, поехала вперёд, не сводя взгляда с белой точки. Проехав так несколько десятков ярдов, она так и не смогла разобрать, что там среди деревьев. Карен понимала, что нужно бы оглядеться: не таится ли какая-нибудь опасность на других холмах или позади неё, но как зачарованная она не в силах была отвести взгляд от белого предмета. Холм приближался, и в странном пятне постепенно стало можно угадать очертания человека с распростёртыми в стороны руками. Ещё через несколько ярдов стало понятно, что рубашка на нём разодрана и испачкана в крови. Человек стоял спиной к дороге, привязанный за руки к двум веткам дерева. Карен стало ещё страшнее. Может, он уже мёртв? Карен тут же вспомнила страшные рассказы, о том, как индейцы пытают своих пленников, вырывая из живых людей кишки...

Может быть, это как раз тот случай и теперь перед ней замученный индейцами человек? Карен не могла найти в себе решимость, чтобы подойти к нему. Она остановила мулов и в ужасе смотрела на окровавленное тело не в силах ни подъехать к нему ближе, ни уехать от него.

"Нет, трупом это быть не может: у него поднята голова, и он не висит на привязанных руках, а всё таки стоит на ногах, - лихорадочно соображала Карен. - Значит, нужно подъехать и помочь ему!" - Женщина, пересилив свой ужас, повернула мулов и направила их в лес. Повозка брякнула, преодолевая колею, привязанный человек услышал этот звук и попытался оглянуться. Он точно был жив! Карен подвела повозку как можно ближе, остановив только тогда, когда колёсам стали мешать заросли. Она спустилась и подошла к человеку. Больше всего она боялась, что тут всё-таки были индейцы, и что спереди у человека могла открываться такая страшная картина, которую другому человеку видеть совсем не нужно. Что же делать тогда? Пристрелить беднягу из дерринджера, чтобы окончить его мучения?..

Несколько секунд назад, услышав, как скрипнули колёса за его спиной, Росс Фланнаган всеми силами пожелал, чтобы это был кто угодно, лишь бы не его мучители, которые вполне могли протрезветь и прийти к выводу, что зря оставили мэра в живых. Если бы они вернулись добить его, чтобы не было свидетеля их деяния, Фланнаган ничего бы не смог сделать. А погибать так нелепо и жалко, не имея даже возможности сопротивляться, ему очень не хотелось. Но это оказалась миссис Маршалл! В голове мэра тут же мелькнула шальная мысль: "Лучше бы это был Громила с приятелями!" Правда, как мелькнула - так и исчезла. Всё-таки у Фланнагана была масса обязательств в этой жизни, из-за которых он предпочёл бы остаться в живых. Пусть и опозоренный перед миссис Маршалл.

Отвернувшись, Росс несколько секунд пытался справиться с собственным дыханием, а потом сказал, больше не пытаясь оглядываться:

- Миссис Маршалл! Не бойтесь, опасности нет. - Как ни странно, голос прозвучал спокойно. Может быть, чуть тише обычного, хотя Фланнаган и не имел обыкновения говорить громко. - Будьте добры, съездите на ближайшую ферму и приведите помощь. Я не могу освободиться сам.

Будь Фланнаган в более нормальном состоянии, он не среагировал бы так эмоционально, но сейчас ему стоило большого труда проговорить свою просьбу спокойным тоном, и подавить тяжёлый вздох, вызванный больше стыдом, чем нехваткой воздуха. Конечно, Росс Фланнаган стыдился своей беспомощности не больше всего на свете. Но в данную минуту именно это чувство заставляло мэра тяжело дышать и не делать попыток посмотреть на женщину. Позор! Так глупо попасться троим пьяным придуркам, а потом в растерзанном и жалком виде предстать перед Карен Маршалл! Что она будет о нём думать? Что этот калека неспособен даже постоять за себя!

Едва оправившись от потрясения, которое она пережила, увидев, что перед ней мэр Городка, Карен кивнула, и чуть было не кинулась обратно к повозке, чтобы исполнить всё, что сказал Фланнаган. Он указывал ей, что и как нужно делать так спокойно и уверенно, как человек, который прекрасно оценивает и ситуацию и хорошо знает, что необходимо предпринять. И Карен непременно бы это сделала, ибо до её плантации было не более пары миль, и она могла бы привезти плотников... Но тут она вспомнила, что как раз сегодня плотники после обеда уехали за новой партией пиломатериалов для сушильни. Именно поэтому она смогла спокойно поехать к фермерам, договариваться о скоте. Если бы плотники не уехали - она бы вынуждена была остаться на плантации и готовить им обед - ведь повара у них не было. Вернутся плотники либо ближе к вечеру, либо и вовсе завтра утром, если не захотят ехать на ночь глядя.

Самые ближайшие соседи были только те фермеры, к которым она только что ездила, но это слишком далеко. Темнеет рано - ведь сейчас начало января, а ехать - далеко. Нет, она не могла оставить человека в таком беспомощном состоянии на такое длительное время! Да и вообще не могла его оставить, а вдруг его найдут индейцы?

- Нет, - ответила Карен. Ничего не объясняя, она шагнула обратно к привязанному силуэту и принялась развязывать узел. "Развязывать" - слишком громко сказано. Кожаный дублёный ремень (хорошо, хотя бы не сыромятный) был так сильно затянут, что развязать его было не такое простое занятие.

- Миссис Маршалл! Вам не справиться. - Теперь мэр говорил ещё тише, точнее, уговаривал. - Узел сильно затянулся, а ножа у меня нет.

Фланнаган понимал, что сам хорошо потрудился, затянув узел ещё сильнее. И мог понять, как не хочется этой женщине оставлять его здесь, беспомощного и привязанного. Тем более, что ещё час - и начнёт темнеть.

- Вы провозитесь много времени, а потом вам придётся ехать в темноте, - постарался разубедить женщину Фланнаган. - Поезжайте сейчас. Я подожду.

От холода Росс уже начал дрожать, но он понимал, что в повозке у женщины вряд ли найдётся одеяло. А его одежду бандиты увезли с собой.

- Нет, - негромко повторила Карен, не отрываясь от своего занятия. - Мои плотники сегодня уехали на лесопилку в Городок и будут только к ночи, а может быть, даже завтра утром. Звать некого. До Ричардсонов слишком далеко, не менее двух часов и вы сами говорите, что скоро стемнеет, а я не слишком хорошо знаю дорогу на их ферму. Но дорогу на свою плантацию я знаю хорошо. Тут совсем недалеко, можно будет добраться даже по темноте. Не беспокойтесь, он уже поддаётся!.. - это было сказано об узле. Может быть, Карен слишком поторопилась с выводами. Узел ещё не поддавался, но уже слегка "зашевелился" в её руках, а это был первый шаг к развязыванию. К сожалению, у Карен тоже не было с собой ножа. Она очень сильно пожалела об этом и мысленно пообещала себе, что по приезду домой непременно положил под сидение повозки хотя бы маленький ножик. У неё даже мелькнула мысль, не попробовать ли отстрелить узел из того дерринджера, который ей отдал Фланнаган. Но Карен побоялась, что звук выстрела может привлечь каких-нибудь злоумышленников.

Понимая, что привязанная ремнем рука своей тяжестью слегка затягивает уже начавший "оживать" узел, Карен взяла за запястье руку мэра и приподняла её немного, чтобы ослабить ремень, продолжая одновременно подковыривать упрямую петлю узла другой рукой. И в этот момент Карен осознала, что она держит ту самую, парализованную руку мэра! Она была меньше и суше здоровой и совершенно безжизненная. На мгновение Карен так растерялась, что чуть не выпустила руку Фланнагана из своей. Но в следующее мгновение продолжила поворачивать узел, стараясь ослабить его петли.

Фланнаган почувствовал, что рука женщины дрогнула. Прикусив губу, не столько от боли, сколько от осознания своей беспомощности, мужчина напряг плечо, стараясь хоть немного облегчить Карен её задачу. Увы, от локтя и ниже рука мэра не действовала совершенно (хотя чувствительность сохранялась), так что его усилие мало что дало.

- Да, у вас получается, - проговорил мэр, понимая, что его похвала поможет миссис Маршалл не больше, чем попытки шевелить парализованной рукой. Но нужно было хотя бы поддержать миссис Маршалл. Она так самоотверженно себя вела!

Левая рука Фланнагана была прикручена к ветке дерева его же кожаной перевязью. Ремень был не слишком узкий. Да и в своих попытках высвободиться, Фланнаган дёргал и крутил только здоровую, правую руку. Узел, с которым мучилась сейчас миссис Маршалл, был менее затянут. Удастся ли что-то сделать со вторым узлом, на котором мэр сперва повисел всей тяжестью, а потом дёргал его со всей силы - это вопрос. "Я шагну вправо и поверну руку, - подумал Росс. - Тогда ремень ослабнет. Должен ослабнуть..."

Голова у Фланнагана слегка кружилась, разодранная на спине кожа горела огнём. Его трясло от холода. К тому же, он понимал, что простоял достаточно долго. Руки и ноги затекли от неудобного положения. Поручиться за то, что он не упадёт, когда Карен развяжет левый ремень, Фланнаган не мог. Поэтому сосредоточился и постарался переместить центр тяжести так, чтобы когда левая рука окажется свободна, плотнее прислониться к стволу дерева и устоять. Если ко всему прочему он повиснет на одной руке, дело примет совсем скверный оборот. Да и болтаться на глазах у Карен Маршалл, как дохлый опоссум в силке, мэру совершенно не хотелось.

- Вы - смелая женщина, миссис Маршалл, - сказал Фланнаган, нащупывая ногой неровности почвы, чтобы найти более устойчивое положение. - Я вам очень обязан.

Карен посчитала, что сейчас не время для комплиментов и потому промолчала на похвалы мэра, тем более что узел начал наконец поддаваться. Конец кожаного ремня стал, хотя и с большим трудом, пропихиваться в обратную сторону и, словно нехотя, словно упираясь начал кое-как пролезать в кожаную петлю. Как только первую петлю удастся одолеть - дальше дело пойдёт легче!

Карен не спрашивала у мэра, кто были эти люди, которые поступили с ним так, и почему они это сделали. Для неё это было совершенно неважно. Она не могла понять другое. Пусть Фланнаган янки, пусть мэр от оккупационной власти, или человек, который может иметь личных врагов, но до какого душевного состояния нужно дойти, чтобы поступить так с человеком, у которого работает только одна рука?! Неужели ничего в сердце этих людей не дрогнуло, когда они прикручивали к стволу парализованную руку?

Время летело совсем незаметно. Солнце склонилось к противоположному холму и уже коснулось верхушек деревьев, когда Карен ослабила, наконец, кожаные оковы левой руки Фланнагана. Побоявшись, что мэр может не устоять на ногах, когда рука его, наконец, оторвётся от дерева, она схватила его за плечо и попыталась удержать в тот момент, когда кожаные путы спали.

Левая рука безвольно скользнула вниз. Росс Фланнаган покачнулся, с ужасом почувствовав, что земля уходит из-под ног, а ему нечем ухватиться за дерево. От боли потемнело в глазах. Но он не упал. Какую роль в этом сыграла поддержка Карен - трудно было сказать, особенно если учесть разницу телосложения: Фланнаган был крупным мужчиной ростом чуть меньше шести с половиной футов, с мощной грудной клеткой и достаточно развитой мускулатурой, а миссис Маршалл - хрупкая женщина, чуть больше пяти с половиной, да к тому же похудевшая за время войны. Но Росс отчётливо чувствовал её пальцы, вцепившиеся в его плечо, и сделал всё, чтобы старания миссис Маршалл не пропали зря. Привалившись к стволу дерева, он пару раз глубоко вздохнул, прежде чем смог произнести:

- Я вас не ушиб? Я не упаду, не беспокойтесь.

Внезапно пришла мысль: "Вот как чувствует себя человек, которого отвязывают после экзекуции". Левое запястье теперь горело почти так же, как и струпья на спине. Правую руку мэр наоборот почти не чувствовал, и это его здорово беспокоило. Но нужно было решать проблемы в порядке очереди.

- Подождите, я попробую подойти ближе, чтобы ослабить ремень, - сказал Росс, чувствуя, что закоченевшие ноги действительно плохо слушаются, но вроде бы держат.

Он должен был хоть что-то сделать сам! Хотя бы облегчить работу миссис Маршалл. Передвинувшись вправо, мэр постарался повернуть и приподнять правую руку на сколько это было возможно.

- Попробуйте теперь, - сказал мэр женщине.

Карен выпустила плечо мэра только тогда, когда убедилась, что он стоит привалившись к дереву и падать не собирается. Больше всего она боялась, что Фланнаган рухнет прямо тут и может быть вывихнет себе вторую руку, которую она не успела отвязать. Она понимала, что мэр - высокий, крупный человек и она просто не сможет его поднять. Теперь, когда Фланнаган перебрался поближе к стволу дерева, Карен могла оставить его и заняться вторым узлом. Обнадёжившись тем, что уже справилась с одним ремнём, она решила, что половина дела уже сделана. Но обследовав второй узел, Карен поняла, что ошибалась. Узел выглядел как каменный. Карен попыталась пошевелить узел, но он даже не двигался с места, словно врос в ствол дерева. А у Карен уже болели пальцы, сильно устали руки, вдобавок солнце почти закатилось за холм. Ещё немного - и совсем стемнеет. Она поняла, что до темноты ей не справиться, а в темноте не справиться тем более. Снова и снова пыталась Карен найти слабинку в хватке ремня, принималась то за одну петлю, то за другую, но всё было безрезультатно. Узел даже не шевелился.

- Может быть... мне попробовать его отстрелить из пистолета, который вы мне дали?.. - неуверенно спросила Карен и посмотрела на мэра.

Фланнаган открыл глаза и расслабил руку, пользуясь тем, что миссис Маршалл отвлеклась от узла. Держать руку в напряжении, чтобы её вес не давил на ремень, было очень больно. Одеревеневшие от холода мышцы слушались плохо, зато любое напряжение плеча моментально отдавалось по всей спине.

Несколько секунд Фланнаган сосредоточенно обдумывал предложение Карен. Кого может привлечь выстрел? Громила с приятелями уже не вернутся. Если бы захотели его добить - давно бы это сделали. Торчать где-то рядом они тоже не станут, побоятся, что кто-то найдёт мэра и устроит на них облаву. Да и зачем? Наверняка для них важнее сбыть вещи Фланнагана и напиться на те двадцать долларов, которые нашлись в его карманах.

Индейцев в округе не видели уже давно, а какие-то другие бродяги, если их не всех повыгнали солдаты Лемминга, могут оказаться не так опасны, как собственные бывшие подчинённые. И всё-таки Фланнагану хотелось принять хоть какие-то меры предосторожности. Он не желал подвергать ненужному риску Карен Маршалл.

- Да, надо попробовать, - сказал наконец мэр, повернув голову и глядя на женщину. - Но сперва... - Он ещё мгновение подумал, как лучше поступить. - Выйдите на дорогу, оттуда лучше видно, и оглянитесь по сторонам. Может, заметите кого-нибудь. Хотя вряд ли. А потом уже попробуете отстрелить узел.

"Как хорошо, что миссис Маршалл послушалась и возит с собой револьвер", - подумал Росс Фланнаган.

Карен эта идея не понравилась, но спорить она не стала. Раз мэр сказал так сделать - значит, ему виднее. Карен беспокоило, что это лишняя потеря времени, тогда как солнце уже почти скрылось за макушкой соседнего холма. До дороги было примерно два-три десятка ярдов. Карен решила не взбираться на повозку, а преодолеть это расстояние пешком. Пока она пробиралась по мелкой поросли кустарников, она соображала, что ей делать, если она всё таки увидит кого-нибудь на дороге. Кидаться к нему и кричать: "Сэр, сэр! Нет ли у вас с собой ножа?" Но на дороге никого не было: ни врагов, ни друзей, ни незнакомцев. Разве только можно было отметить, что на открытом месте гораздо светлее, чем в рощице, хотя и облетелой.

Карен вернулась обратно. Ей показалось, что сумерки уже заметно сгустились.

- Там никого нет, - ответила она мэру, достала пистолет и старательно взвела курок, как показывал Фланнаган. А потом стала приноравливаться, как лучше выстрелить. Карен намеревалась отстрелить узел по касательной, но ремни располагались так неудобно, да и довольно высоко, что это было трудно осуществить. При этом ещё нужно было не попасть по Фланнагану, по мулам, да и по себе самой.

Хуже всего, что Карен, боясь, что скоро будет темно и ничего не видно, сама того не осознавая начинала нервничать.

Карен тянулась к узлу и смотрела вверх. Лицо её было таким сосредоточенным и заинтересованным, так оживилось, что будь мэр в лучшем состоянии, он стоял бы себе, привалившись к стволу дерева, и любовался. Но у Фланнагана болели уже все мышцы, он почти не чувствовал ни ног, ни рук, дрожал от холода и прижимал к телу левую, безжизненную руку, будто от этого можно было согреться. Он видел распахнутые глаза женщины, которые казались в сумеречном освещении чёрными, как и волосы, которые обрамляли бледное лицо. Картина запечатлелась в его мозгу, но сам мэр старался сосредоточиться на очередной трудной задаче. Он заговорил, тихо, чтобы голос звучал как можно ровнее:

- Миссис Маршалл! Не волнуйтесь, всё получится. Просто приставьте дуло револьвера к узлу, к самому основанию узла. Возьмите левой рукой запястье правой, поддержите правую руку, и плавно нажимайте на курок. Жмите на него, не останавливаясь. Просто жмите - и всё. Нажимайте... - Он и сам произносил слова плавно, даже нежно, словно хотел голосом передать то движение, которое нужно было сделать.

Фланнаган знал свой револьвер. Спусковой крючок на нём ходил легко и мягко. Карен сама не заметит, как доведёт его до упора. Выстрел в любом случае должен был испугать женщину, если она никогда раньше не стреляла. Но если он прозвучит неожиданно - рука миссис Маршалл не дрогнет раньше времени.

Карен оставалось только слушаться инструкций. Она положила ствол пистолета на ствол ветки так, чтобы он боком лежал на ней и дулом упирался бы в узел. Казалось, промахнуться тут невозможно, но Карен очень боялась, что рука её в самый неподходящий момент дрогнет или случайно сместится и пуля не разорвёт ремень настолько, чтобы его можно было бы развязать. Правда, на этот случай в пистолете был ещё один заряд.

Карен было очень страшно. Она старательно нажимала на курок, ожидая чего-то страшного в ответ. Она даже с перепуга зажмурилась, но в следующее мгновение сообразила, что нужно всё-таки контролировать, что происходит и открыла глаза. И в этот момент грянул выстрел!

Вообще-то выстрел был не таким уж громким, но Карен он показался оглушительным. Она шарахнулась в сторону от испуга и ей понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя и посмотреть на результат своих деяний.

Фланнаган вздрогнул от звука выстрела, на секунду удивившись собственной нервной реакции, но мысли его тут же прыгнули к более насущной проблеме. Увидеть, получилось ли у Карен отстрелить узел, мэр со своего положения не мог. Нужно было пошевелить рукой, чтобы определить, ослаб ли ремень, не перевешивая всю работу на женщину. Росс напряг мышцы, совершенно не чувствуя кисть руки. Он даже не понял, смог ли пошевелить руку хоть немного. А ведь это была здоровая рука! Дрожь, совсем не такая, как от холода, пробежала по телу Фланнагана. Если он потеряет и вторую руку!.. Он прикусил губу и подавил граничащий с паникой страх. Он не может, просто не может стать ещё большим калекой, чем уже стал! Это немыслимо!

- Всё будет хорошо, - пробормотал мэр, обращаясь больше к себе, чем к женщине, но потом овладел собой. - Миссис Маршалл! Посмотрите... Ещё немного, и мы сможем убраться отсюда.

Он надеялся, что пуля 41-го калибра всё-таки срезала узел. Если это так, то оставалось лишь размотать ремень, плотно охватывающий двойной петлёй сучок и утонувший в широком, сильном запястье Фланнагана. А потом... Потом ещё предстояло как-то оторваться от ствола дерева и добраться до повозки. Фланнаган не был уверен, что окажется в состоянии сделать это сам. "Должен! - мысленно приказал себе мэр. - Миссис Маршалл - слишком хрупкая женщина. Она меня не дотащит, если я сам не буду переставлять ноги".

Карен машинально сунула пистолет в карман платья. Не то, чтобы она привыкла рассовывать пистолеты по карманам, но просто у неё в руках был предмет, который мешался, и который следовало куда-то убрать.

Пуля не только разнесла узел, но и расщепила часть ветки, к которой были прикручены ремни. Карен стала судорожно разматывать обрывки. Дальше следовало удержать руку Фланнагана и не дать ему самому упасть, когда он будет отвязан, ведь иначе у Карен не хватило бы силы поднять его. А потом нужно было добраться до повозки с мулами. Далее предстояла следующая сложность. Карен не знала, насколько мэр в состоянии забраться на повозку.

- Вы сможете ехать сидя? - спросила она. Кузов повозки был не слишком-то чистый, ведь Карен на ней возила песок на плантацию и убирала мусор, к тому же лежать на досках раненому человеку было бы совсем неприятно, а ни сена, ни каких-либо одеял, чтобы постелить на эти не слишком чистые доски у миссис Маршалл с собой не было.

Фланнаган перекинул здоровую руку через борт, чтобы таким образом обрести надёжную опору. Пальцы не гнулись, а ещё, когда Карен отмотала от запястья ремень, ощущение было такое, будто он оторвался вместе с кожей. Но сама рука всё-таки шевелилась, на неё можно было опереться при надобности, и это было главным. Ноги тоже не подвели мэра, хотя состояние одеревенелости не проходило и пройдёт, скорее всего, не скоро. Хорошо ещё, что с него не сняли сапоги, а то бы он замёрз ещё сильнее. Но плюсов было всё-таки много: он больше не привязан, может шевелить здоровой рукой, и уже не ощущает так резко боль в израненной спине. Вполне достаточно, чтобы снова признать себя дееспособным мужчиной.

Сперва мэр подумал, что ехать надо сидя на козлах, рядом с Карен. Даже не потому, что кузов повозки грязный и на нём возили всё от песка до навоза. Лежать на голых досках вряд ли будет сильно удобно, да и показывать женщине, что он ослабел на столько, что не в состоянии сидеть, мэру не хотелось. В такой момент он ещё думал о том, как выглядит в глазах миссис Маршалл! Как ни странно, думал. Но трезвый разум Фланнагана всё-таки говорил о том, что предпочтительнее воспользоваться кузовом и лечь.

Фланнаган окинул взглядом кузов повозки и прикинул, что он располагается не слишком высоко. Если открыть заднюю стенку, то залезть в него будет гораздо проще, чем на козлы. К тому же, мэр сообразил, что если у него по дороге закружится голова, Карен придётся держать его, чтобы он не упал. Может, и не закружится. Но кто знает? И ему трудно было сейчас контролировать левую, парализованную руку, потому что пальцы правой плохо слушались и мэр не мог сам себе помочь. На сколько может мешать недействующая конечность, Фланнаган хорошо себе представлял.

На раздумья ушли секунды. Мэр смирился и пошёл к задку повозки, на всякий случай цепляясь за борт рукой.

- Я заберусь в кузов, - вынес решение он. - Так вам будет проще.

Он не стал пояснять, что проще ей будет из-за того, что отпадёт надобность волноваться, как бы он не начал вываливаться с козел на каком-нибудь повороте.

Карен бросилась откидывать борт повозки.

- Обопритесь на меня! - произнесла она, пытаясь помочь мэру забраться в кузов.

Она уже несколько раз произносила эту фразу, пока они преодолевали те ярды отделявшие дерево, к которому был привязан Фланнаган, и её повозку. И сколько раз ещё Карен произнесёт эту фразу сегодня?..

За последний час общения с мэром Карен поняла, что его левая рука до локтя двигается, не работают только предплечье и кисть. Теперь Карен старалась поддерживать его как раз с левой стороны за плечо, чтобы он мог свободно действовать здоровой правой рукой и опираться на плечо левой.

Стало уже ощутимо темнеть.

Фланнаган кивнул в благодарность, потом присел на край открытого кузова и пару секунд думал, как ловчее забраться внутрь. К сожалению, на левую руку он опереться не мог, а на правой пальцы едва шевелились. Любое усилие сразу отдавалось в спине, но Росс Фланнаган достаточно за свою жизнь испытал физической боли. И сейчас он вполне мог потерпеть.

За левое плечо мэра поддерживала миссис Маршалл. Правой рукой Фланнаган зацепился за борт повозки и с усилием подтянул тело внутрь. Ему удалось встать на колени и упереться здоровой рукой в дно кузова. Само собой, женщине пришлось теперь его отпустить, иначе ей нужно было бы лезть за ним следом. Росс переполз ещё немного вперёд и лёг ничком на голые, пыльные доски. От всех рывков и усилий уже подсохшие струпья на его спине снова начали кровоточить. Росс едва справился с болью, чтобы не застонать. И вспомнил, как однажды Нат пробросил: "На второй день обычно бывает хуже, чем на первый". Но первый ещё не закончился, так что думать о втором было слишком преждевременно.

- Всё... Можете закрывать борт, - высказал мэр, стараясь подтянуть ноги, чтобы не свешивались с края кузова.

"Как же всё ужасно!" - подумала Карен. Она надеялась, что Фланнаган всё же в состоянии ехать на сидении - там были хотя бы примитивные рессоры, и можно было гнать повозку быстрее. Под кузовом же никаких рессор не было и состояние лежащего в нём на голых досках раненого человека должно быть очень тяжёлым. Карен внутренне содрогнулась, представив себе, как бы она ощущала себя, если бы ей пришлось трястись по всем кочкам и ухабинам дороги, лёжа на голых досках. Тут и здоровый человек не выдержит!

Ещё хуже было то, что если мэр сам выбрал такой способ передвижения, значит, он очень плох. Гораздо хуже, чем первоначально подумала об этом Карен.

На дорогу она выезжала медленно, при каждом толчке оглядываясь на лежащего в кузове Фланнагана. Канаву, что проходила сбоку, вдоль обочины они миновали вообще со скоростью шаг в секунду и при каждом наклоне или вздрагивании повозки Карен хотелось бросить вожжи и кинуться в кузов, чтобы хотя бы придержать голову раненого человека от лишней тряски и возможных ушибов.

Ехать по дороге было не менее трудно. С одной стороны, нужно было ехать как можно быстрее, чтобы скорее добраться до дома, с другой стороны - хотелось ехать как можно медленнее, чтобы меньше трясти раненого человека. Скоро добавилась ещё одна сложность: совсем стемнело, а мулы были недавно куплены и плохо знали дорогу к плантации Маршалл.

Каким бы ни был жестоким способ транспортировки раненых в повозках и фургонах, им пользовались довольно часто. Правда, старались подстелить хотя бы соломы, чтобы она амортизировала на рытвинах и ухабах. Но Фланнаган готов был посчитать, что не так плохо устроился. Когда в начале войны его везли в госпиталь, с раздробленным локтевым суставом и размозжёнными мышцами левой руки, он едва сдерживался, чтобы не кричать от боли при малейшем толчке, несмотря на то, что в фургоне было вдоволь соломы и даже одеяло подстелено. Сейчас же он просто подложил здоровую руку под голову и придерживался слегка пальцами за щель между досками. Спина болела, да и неровности дороги отдавались по телу очень неприятно, но это ни в какое сравнение не шло с той памятной транспортировкой в 61-м году.

Фланнаган прикидывал, что уже не меньше семи часов вечера. Сумерки прошли. Луна должна была взойти только в полночь, да и то, в начале последней четверти она дала бы уже не очень много света. Вокруг стояла абсолютная темень и хорошо ещё, что к плантации Карен вела старая, наезженная дорога, которую ограничивали две неглубокие канавки вдоль обочин. Если они собьются с пути - сразу же это поймут. "Как бы миссис Маршалл не пришлось сойти с повозки и вести мулов в поводу", - подумал мэр, чуть приподнимая голову, чтобы удобнее устроиться на собственной руке. Время от времени он слегка шевелил пальцами, чтобы им скорее вернулась нормальная подвижность. По мере того, как восстанавливалось кровообращение, они тоже начинали болеть. Хорошо ещё, что колеи дороги сохранились в относительно ровном состоянии. Повозку слегка трясло, но не так уж сильно. Во всяком случае, терпимо по представлениям Фланнагана.

Прикрыв глаза, Росс старался вести себя тихо и ничем не показывать, что лежать на досках не так уж и удобно, чтобы женщина из-за него меньше волновалась. Именно сейчас он вспомнил о том ребре, которое ему сломала миссис Тернер. Оно уже практически не болело, но вдруг снова начало напоминать о себе. Оставалось порадоваться, что Громила с дружками его не избили и не переломали ко всему прочему рёбра.

Оборачивается Карен в его сторону или нет, Росс не видел. Отвлекать советами не собирался. Всё, что ему оставалось - это лежать, терпеть и прислушиваться.

От той рощицы, где Карен увидела Фланнагана, до плантации Маршалл было около двух миль. Совсем немного, если бы можно было ехать быстро. Или если бы было видно дорогу. Первые полмили наезженные колеи впереди себя ещё можно было разобрать, но потом стемнело окончательно. Некоторое время Карен ехала, доверяясь чутью мулов. Но потом они неожиданно встали. Карен боялась сильно подгонять их. Вдруг поперёк дороги лежит поваленное дерево, если она начнёт подгонять животных, они могут прыгнуть через него. А повозка?.. Карен пришлось слезть и пойти разбираться, что там на дороге.

Это было очень трудно - понять, что там на дороге, когда самой дороги не было видно. Стояла абсолютная темень. Единственное, что можно было разобрать, это линию горизонта вокруг: небо было немного светлее и силуэты деревьев достаточно чётко вырисовывались на фоне него. Да ещё уши мулов на фоне звёздного неба, когда животные задирали головы. Ни фонаря, ни свечи, ни даже спичек у Карен не было. Она вцепилась в вожжи, потому что боялась потеряться, если шагнёт в сторону от экипажа и теперь пыталась ногой нащупать, что там впереди могло послужить причиной остановки мулов. Ничего не находилось. Карен заставила мулов сделать шаг вперёд, и снова ощупывала ногой дорогу впереди. Потом ещё шаг... ничего особенного впереди не находилось. Что послужило причиной остановки? Может быть, мулам просто надоело идти.

Теперь мулы медленно двигались вперёд, Карен шла ещё некоторое время рядом с ними. Потом всё-таки решилась забраться обратно на сидение. Когда-то табачная плантация Маршаллов процветала, и к ней вели несколько наезженных дорог. Это была одна из них.

За очередным холмом, макушка которого чёрным силуэтом очерчивала край ночного небосвода, Карен увидела огонёк...

Первое что она сделала - это испугалась и тут же остановила мулов. А потом стала размышлять, что за огонь это может быть. В отличие от мулов, Карен очень хорошо знала дорогу к своей плантации, ведь она жила здесь много лет. Прикинув, на какой части дороги они находятся, Карен, наконец, поняла, что огонёк находится, скорее всего, где-то возле её дома и вероятнее всего является костром, на котором вернувшиеся из города плотники готовят себе ужин. Карен ободрилась и тронула мулов.

Думаете, этот огонёк впереди помогал ей ехать? Нет, наоборот очень мешал! Подсознательно хотелось править именно на него, но дорога шла вовсе не по прямой, соединявшей то место, где сейчас находилась Карен и костёр плотников. Пару раз чуть не опрокинув повозку в кювет, Карен сосредоточилась и стала заставлять себя не смотреть на призывный свет костерка, а следовать поворотам дороги. Наконец, потратив ещё полчаса, она выехала к своему сараю, который заменял ей дом, и двум недостроенным складам.

Едва повозка подъехала, навстречу ей, высоко поднимая горящую головню, подхваченную из костра в качестве факела, вышел Уилл Мелтон. Это был тот самый плотник, которого порекомендовал Фланнаган. Его приятель держался чуть сзади, на всякий случай прихватив карабин.

- Миссис Маршалл! - воскликнул Уилл, разглядев хозяйку плантации. - Что же вы по такой темноте-то ехали?!

Сами плотники вернулись ещё засветло. Уилл, как человек деятельный, не любил тянуть с выполнением заказов. Он предпочитал работать максимально быстро и хорошо, поэтому и не остался ночевать в городе. Он рассчитывал, что с рассветом они с напарником возьмутся за работу и сэкономят пару часов, которые добирались бы из Городка, если бы остались ночевать там.

Отсутствие миссис Маршалл Уилла не удивило. Мало ли, куда она могла поехать. Но когда окончательно стемнело, напарники посовещались и пришли к выводу, что она заночевала на чьей-то ферме. Это было логично. Поэтому неожиданное появление Карен встревожило мужчин.

- Что-нибудь случилось? - спросил Мелтон, пытаясь в неровном свете от головешки разглядеть лицо женщины и определить, не обидел ли её кто.

- Помогите мне, пожалуйста! - вместо ответа произнесла Карен, и придерживая юбку, спустилась с сидения повозки. Помощь ей явно нужна была не для спуска с экипажа. Обойдя кузов, она принялась отцеплять и откидывать борт. Фланнаган за всё время в дороге не произнёс ни единого звука. Карен опасалась, что он потерял сознание, а может быть даже умер. - Помогите мне внести его в дом! - повторила Карен, оглядываясь на Мелтона.

Мелтон только челюстью хлопнул, увидев лежащее в кузове тело. Но тут же сунул свой импровизированный факел в руку помощнику, взобрался внутрь и наклонился над лежащим человеком. Мэра он не узнал. Зато разглядел, что раненый полураздет, рубашка на нём разорвана, а спина в крови.

- Силы небесные! - воскликнул Уилл Мелтон, но больше не стал отвлекаться на выражение охвативших его чувств. - Лезь сюда, Джеб, - позвал он помощника - и тот тут же сунул тлеющую палку в руки миссис Маршалл.

Плотники благополучно вытащили мэра из повозки. Он был в сознании, более того, в состоянии переставлять ноги. Он так ничего и не произнёс и даже не застонал, когда парни закинули его руки себе на плечи. Мелтон оказался слева, и в душе его шевелилось неясное сомнение, когда он почувствовал, что рука у человека слишком безжизненная, совершенно не реагирует на прикосновения. Но разбираться было некогда.

Раненый наверняка зверски замёрз, и следовало быстрее затащить его в помещение. Что Уилл с Джебом и сделали, устремившись вслед за вдовой.

Кровать в маленьком домике Карен была всего одна, поэтому ничего не переспрашивая, парни уложили раненого на неё.

- Чем мы ещё можем помочь, мэм? - спросил Уилл, повернувшись к женщине.

- У вас есть что-нибудь... Что-нибудь, чем можно обработать раны? - спросила Карен. Первым делом она зажгла лампу и поставила её на стол возле кровати. Карен предполагала, что у плотников должны быть какие-то средства, для обработки ран - всё-таки при их роде занятий можно очень легко получить травму. Однако Карен сомневалась, что у Мелтона окажется так много средств для заживления ран, что их хватит на всю израненную спину Фланнагана. Не дожидаясь ответа, Карен подошла к плите, которая находилась недалеко от входа - ведь старый домик был когда-то летней кухней. Положив в плиту приготовленных заранее дров и немного коры, Карен принялась растапливать её. Потом поставила на плиту ведро с водой, чтобы её согреть.

- Джеб, пожалуйста, распрягите мулов, - попросила она помощника. Это вообще-то была не его обязанность - ухаживать за домашними животными, но сегодня был исключительный вечер. Карен впервые оказалась в таких обстоятельствах, когда нужно самой принимать решения, как и какую помощь оказывать раненому человеку.

Она повесила пальто и шляпку на гвоздь возле двери и вернулась к Фланнагану. Нужно было как-то снять с него изодранные остатки рубашки.

Джеб уже умчался распрягать мулов, даже не подумав возразить. И только тут Уилл опомнился и поспешил ответить:

- У нас только виски и колёсное масло. Я сейчас принесу.

Он тут же вышел, но замешкался на несколько секунд на пороге. Уилл Мелтон пребывал в ошарашенном состоянии. Он наконец узнал мэра. Не мог не узнать, особенно когда укладывал его покалеченную руку, чтобы она не соскальзывала с кровати. Просто до Уилла не сразу дошло, он представить себе не мог, что кто-то решится напасть на Фланнагана. А когда дошло - мистер Мелтон пришёл в некоторый ужас. Он осознал, какие последствия может иметь это происшествие. Кто-то напал на мэра Городка и избил его! Да янки способны поставить на уши всю округу, если кто-то подстрелит случайно паршивого черномазого! А тут напали на мэра! Не зная, что и думать, холодея от мыслей о том, что ещё может случиться, и не смея ничего переспросить, Уилл помчался отыскивать в палатке виски и бутылку с колёсным маслом.

Фланнагану было недостаточно плохо, чтобы совсем не реагировать на то, что происходит вокруг. Он досадовал на то, что всё больше народу видит его в таком унизительном положении. Но ничего не мог с этим поделать. Наоборот подумал, что было бы хуже, если бы миссис Маршалл действительно оказалась совсем одна. Так парни хоть чем-то ей помогут.

В относительном тепле Фланнагана почему-то снова затрясло от озноба. Конечно, согреться моментально после того, как несколько часов пришлось промерзать насквозь, было невозможно. Но несмотря на озноб, очутившись в более-менее удобном положении, мэр тут же почувствовал интерес к жизни. Повернув голову, он постарался разглядеть жилище миссис Маршалл, насколько это было возможно при свете лампы и если не отрывать щеки от подушки. Обстановка показалась ему довольно убогой, но ругать кров, под крышей которого тебя укрыли от непогоды, было верхом невоспитанности. Да к тому же, винить в этом можно было лишь своих соотечественников. Мэр вздохнул и прикрыл глаза, когда миссис Маршалл подошла к нему.

Фланнаган представлял себе, насколько жалко сейчас выглядит, хотя и не мог видеть собственную спину, покрытые корочкой запёкшейся крови, припухшие струпья с взлохмаченными и успевшими высохнуть краями. Хуже всего, что узлы, навязанные Громилой на ремне, не просто ободрали кожу, но кое-где размозжили её, и выглядело всё весьма неприглядно. Да ещё лохмотья шёлковой рубашки прилипли по сторонам, так, что теперь их пришлось бы размачивать, прежде чем отрывать от боков. Даже не видя всего этого, Фланнаган мог себе вообразить, что зрелище совершенно не предназначено для женских глаз. Но что он мог сделать? Попросить её не смотреть? Так она уже достаточно на него насмотрелась при свете дня, пока отвязывала.

- Вы не будете так любезны, дать мне пару глотков воды? - попросил он хрипло, потому что, несмотря на собственную промёрзлость, во рту пересохло и очень хотелось пить.

- Конечно! - ответила Карен, подошла к плите и отлила из ведра в кружку воды. Вода, ещё не успела нагреться. Карен вернулась к лежащему на её постели раненому и присела возле изголовья. - Сейчас я сварю кофе, - произнесла она, полагая, что крепкий сладкий кофе поддержит раненого гораздо лучше, чем просто вода.

Однако тут возникла другая проблема - как напоить раненого. Карен держала кружку с водой и понимала, что Фланнаган, лёжа не животе, не сможет приподнять голову, ибо спина его, как раз там, где проходят мышцы, которые приподнимали бы голову над подушкой, вся истерзана. Он не сможет напрячь эти мышцы, напрячь спину. Вдобавок, у него действовала только одна рука.

- Наверное, вам лучше повернуться на бок, - сказала Карен и тут же сообразила, что поворачиваться Фланнагану нужно не на правый бок (лицом к ней) потому что тогда он будет лежать на здоровой руке, а действовать парализованной не сможет, а на левый, чтобы у него свободной оставалась правая рука.

Всё зависело от того, что сильнее: желание утолить жажду, или нежелание самому себе причинить боль. С болью мэр мирился довольно успешно, так что жажда оказалась сильнее. Он повернулся на правый бок. Может, это было и неправильным решением, но Фланнаган не особенно раздумывал. Он приподнялся на локте, а потом, упираясь рукой в кровать и подобрав под себя правую ногу, принял сидячее положение. К сожалению, мышцы спины невозможно было не напрягать. Мэр чуть отдышался, протянул руку и забрал кружку из руки миссис Маршалл.

Росс не желал мириться со своей беспомощностью. Не хотел, чтобы миссис Маршалл видела его совершенно бессильным и раздавленным. Ему проще было терпеть боль. Тем более что совсем уж нестерпимой она не была. Он в несколько глотков осушил кружку и опустил руку. И тут как раз вошёл Уилл Мелтон. В руках он тащил две бутылки.

- Здравствуйте, мистер Фланнаган, - слегка запнувшись, запоздало поздоровался он. - Могу я чем-нибудь ещё помочь?

Теперь уже невозможно было утешать себя мыслью, что ему показалось, что миссис Маршалл подобрала какого-то другого калеку, и что избитый человек - вовсе не мэр Городка. Росс Фланнаган, собственной персоной, сидел на кровати и смотрел на него. Уилл постарался взять себя в руки и шагнул ближе, протягивая свои бутылки женщине и откровенно не зная, то ли спешно развернуться и уйти, то ли спросить, что случилось.

- Здравствуйте, мистер Мелтон, - поздоровался Фланнаган, не обратив внимания на растерянность плотника. - Спасибо, миссис Маршалл, - мягко сказал он женщине.

После чего отвернулся и с некоторым трудом стал укладываться обратно. Снова нужно было опереться на единственную здоровую руку, так что Фланнагану стало не до Уилла.

Карен взяла бутылки из рук Мэлтона, но увидев, что Фланнаган снова собирается лечь, опустила их на пол там, где стояла.

- Нет-нет, подождите! - воскликнула миссис Маршалл и кинулась к мэру, чтобы остановить его начинание. Пока Фланнаган сидел, можно было поспешить убрать с его плеч те лохмотья, в которые превратилась его нижняя одежда. - Рубашку лучше снять! - заявила она категорично и тут же принялась расстёгивать ворот. Но расстегнув несколько пуговиц, она остановилась. - Нет, всё равно её лучше разрезать.

У рубашки была разорвана вся спина, однако, перед и рукава оставались целыми. Чтобы снять её с плеч, мэру бы всё равно пришлось бы либо поднимать руки вверх, либо слегка заводить их за спину. Но этого очень не хотелось. Карен всё-таки решила дорасстёгивать пуговицы на рубашке, а потом сзади разрезать воротник и просто стащить каждую половинку рубашки в сторону. Но и тут было не всё просто. Несмотря на то, что большой лоскут ткани из середины был просто вырван злодеями перед экзекуцией, оставшиеся края местами касались струпьев и теперь присохли к ним.

По счастью Карен в своё время нашла на пепелище сгоревшего дома несколько уцелевших металлических предметов и среди них были ножницы. Обрезав ткань там, где она присохла, Карен убрала наконец изувеченную рубашку с изувеченного мэра, и помогла ему лечь обратно. Следовало что-то делать дальше. Карен посмотрела на бутылки, принесённые плотником. Пользоваться колёсной мазью ей не захотелось. Насколько Карен знала, колёсную мазь употребляют, чтобы не дать насекомым разъесть рану. Но сейчас стоял январь и насекомых было минимальное количество, так что, можно было не заботиться о том, чтобы их распугивать. Карен решила воспользоваться кукурузным маслом, которое она купила вместе с остальными продуктами на деньги, занятые у Фланнагана. Карен очень не хотелось размачивать струпья водой. По своему опыту, иногда сталкиваясь с ссадинами или другими повреждениями, она видела, что порой размоченная рана заживает гораздо хуже и чаще воспаляется. Подумав, что ткань вполне может размокнуть и от масла тоже, Карен подогрела на плите плошку с кукурузным маслом до тёплого состояния, и пошла мазать мэра. Чем мазать? Пёрышком. Спина мэра представляло собой такое жуткое зрелище, что прикоснуться к ней чем-то более грубым было бы совершенно невозможно. А далее следовала кропотливая работа при свете керосиновой лампы смазать все повреждения и разобрать, где кончается кусок ткани рубашки и начинается струп, чтобы отделить одно от другого.

Фланнаган старался по мере сил помогать женщине. По крайней мере, не мешать ей. Она действовала решительно и одновременно очень мягко. Невольно Росс подумал, что, пожалуй, Нат на её месте не стал бы церемониться, посчитав, что пациент вполне может потерпеть. Нат сам был очень терпеливым, поэтому ожидал того же и от других людей.

Само собой, сравнивать Ната с миссис Маршалл было глупо. Росс и не сравнивал. Он только видел, что Карен не теряется и не пугается, когда надо делать дело, и одновременно действует так нежно, на сколько это вообще возможно, учитывая обстоятельства. Несколько часов назад, на дороге, она принимала решения лучше самого Фланнагана. Она умела и подчиниться, когда это нужно, и точно следовать инструкции, и одновременно, не споря и не пререкаясь, поступать так, как считает нужным, если была уверена, что права. Росс подумал, что ему за всю жизнь не встречалось женщины, которая могла бы сравниться с миссис Карен Маршалл.

- Я причиняю вам много хлопот, - сказал Фланнаган, повернув голову и наблюдая за Карен. Насколько это было возможно, конечно. Она кажется пыталась отлепить остатки рубашки от его бока. Было неловко из-за того, что она могла видеть его левую руку, изуродованную глубокими рубцами от того заряда картечи, который только чудом лишь задел Фланнагана. Если бы он в тот момент не поворачивал лошадь вправо, осколки попали бы ему в корпус и наверняка убили бы на месте. Но ему не захотелось прыгать через перевёрнутую телегу! Росс Фланнаган никому не признавался тогда, что боится прыгать через препятствия. Он достаточно крепко держался в седле, но до войны ему ни разу не приходилось прыгать на лошади даже через футовый заборчик. Сильный кавалерийский конь наверняка справилась бы с задачей, но в последний момент Росс испугался и дёрнул повод вправо. И именно в тот момент раскалённые осколки разорвали его левую руку. Ощущение было именно таким. Мгновенная боль, шок. Он даже не почувствовал, что упал с лошади...

Росс заставил себя вернуться из воспоминаний. Сейчас он здесь, в крошечном домике Карен, на её единственной кровати... Кстати, действительно единственной. Значит, из-за него женщина даже не сможет выспаться нормально в эту ночь. Да уж, хлопот явно многовато!

У Фланнагана невольно дёрнулась мышца на боку, когда миссис Маршалл осторожно отклеивала очередной обрывок ткани от очередного струпа. Не так уж было и больно, чтобы дёргаться. Просто Росс отвлёкся и не проконтролировал этот момент. Собственное состояние начало уже раздражать Фланнагана. Подавив вздох, он сказал вслух:

- Завтра мне нужно быть в Ньютоне... Да, такие происшествия всегда случаются некстати...

Уилл Мелтон сидел за дверью на крыльце и прислушивался, чтобы в случае чего прийти по первому зову. Он всё ещё пребывал в ошарашенном состоянии, нервно курил и отмахивался от приятеля, когда тот пытался подавать ему какие-то знаки от костра. Наконец Джеб не выдержал и подошёл.

- Что толку тут сидеть? - спросил он тихо. - Если миссис Маршалл понадобится твоя помощь - она уж докричится как-нибудь до костра. А что всё-таки случилось, как думаешь?

Уилл пожал плечами. Откуда он знал?

Карен, по-видимому, сочла все вопросы мэра риторическими, потому что не ответила ни на один из них. Или она так сильно была увлечена своим занятием, что ей было не до того. Да и что тут было ответить? Сказать: "Не беспокойтесь, не беспокойтесь!" Это конечно вежливо, но глупо. Про Ньютон Карен тоже ничего не сказала. Само собой было понятно, что мэр никуда ехать не сможет. Что толку ему об этом говорить.

Наконец Карен очистила раны от всех лохмотьев. Может быть, где-то немного ещё осталось, но при свете керосиновой лампы было не разобрать. Карен отложила плошку с маслом и поднялась.

- Сейчас я сварю кофе, - пообещала она.

Плита уже разогрелась, и маленькое пространство домика наполнилось теплом. Прошло всего несколько минут, кофейник закипел и Карен спросила:

- Может, вам налить виски в кофе?

Средство было очень хорошее при простуде или при сильном переутомлении: в крепкий кофе положить побольше сахару и добавить грамм тридцать-пятьдесят чего-нибудь крепкого, например, коньяка, бальзама или хотя бы виски. Карен не знала правда, насколько такое средство помогает при обширных повреждениях кожи.

- Спасибо, я бы не отказался, - откликнулся мэр, валяясь на кровати Карен.

По мере того, как согревался маленький домик, согревался и Фланнаган. Правда, он всё ещё ощущал лёгкий озноб. Горячий кофе, да ещё с виски, был очень кстати. А ещё неплохо бы было снять сапоги, потому что плотникам это не пришло в голову. Но не просить же об этом миссис Маршалл. Ворочаться и что-то делать самому у Фланагана не было сил. У него только немного поутихла боль в спине. Не ушла совсем, более того, грозила вернуться, если только сделать какое-нибудь усилие или резкое движение. Поэтому поразмыслив, Росс постановил, что чуть позже может быть попросит миссис Маршалл позвать Уилла. Надо договориться с тем, чтобы парень съездил с рассветом в Городок и рассказал всё Нату. А заодно можно будет попросить его снять сапоги.

Лежать полуголым было неудобно. Всё-таки в комнате леди. Одно дело, пока Карен обрабатывала его многочисленные раны. Но сейчас, когда она закончила, Фланнагану хотелось, чтобы она его чем-нибудь прикрыла. Он почти уже приготовился об этом сказать, но неожиданно сообразил, что у женщины слишком мало вещей. И если она чем-то его накроет - ей потом придётся отстирывать эту вещь от масла, а может быть, и от крови. Поэтому мэр решил тему не поднимать пока. Вместо этого он спросил:

- Долго вы уже живёте одна?

Может, вопрос и был бестактным, но Фланнагану почему-то хотелось знать это. Ему вообще много чего хотелось бы узнать о Карен Маршалл. Но более существенные вопросы он постеснялся бы задать. Не хотел обижать свою спасительницу.

Вопрос мэра Карен очень не понравился. Не понравился, как грубое вмешательство в её личную жизнь. Конечно, мэр мог бы просто навести справки, порасспросить соседей и узнать многие подробности её жизни. И в понятии миссис Маршалл он и должен был так сделать, если уж его так интересуют подробности! а не приставать к ней с расспросами!

Когда Фланнаган задал свой вопрос, Карен как раз размышляла о том, чем бы можно было покрыть спину мэра, а то он выглядел уж очень неприглядно, да и оставлять открытой такую обширную рану не хотелось. Но решить эту проблему было очень и очень затруднительно. У Карен не оставалось буквально ничего. Получив деньги от Фланнагана, она купила самое необходимое, но это были в основном продукты, упряжка мулов, доски и брёвна для склада... Не зная, каков ожидает расход впереди и стараясь не занимать большую сумму, чтобы можно было её гарантировано отдать с первого же урожая, она не хотела разбрасывать деньги по мелочам, без которых пока можно было обойтись. Иными словами, она не покупала никаких тряпок. Дома у неё было только старое одеяло, принесённое когда-то из негритянской хижины, да старая простыня. И поверх них теперь лежал Фланнаган. Конечно, можно было бы их из-под него вытащить, но они уже были не очень свежие, и не хотелось класть нестиранную тяпку поверх свежей раны. Ни занавесок, ни скатертей, ни салфеток в доме не было. Что же оставалось? Снять с себя нижнюю юбку? Наконец, Карен пришла в голову мысль, которая показалась ей выходом.

Но для начала нужно было напоить мэра кофе. Она налила кофе в чашку, положила побольше сахара и добавила виски из бутылки Мелтона, размешала и понесла всё это Фланнагану, ожидая, что он поднимется на постели как в первый раз.

- Нет, - ответила она Фланнагану, подходя к кровати вместе с чашкой, - Меньше года. С прошлой весны. Как раз того времени, как сгорел дом.

Фланнаган пару секунд молчал. До этой минуты у него просто не было времени расспрашивать соседей миссис Маршалл. Точнее, ему в голову бы не пришло никого расспрашивать. Да и вряд ли каждый фермер с радостью бросился бы докладывать янки о том, как тут живёт Карен Маршалл. Хотя само собой, он понимал бестактность своего вопроса. Поэтому удовлетворился тем, что услышал и больше ничего спрашивать не стал.

Шевелиться очень не хотелось, но мэр преодолел себя, снова повернулся на правый бок и так же, как в предыдущий раз, приподнялся и сел на кровати. Правда, второй раз это оказалось сделать даже труднее, чем первый. Отогревшись, Фланнаган стал сильнее чувствовать боль, несмотря на масло, которым смазала его раны миссис Маршалл, спина горела огнём. "Куда уж хуже? - подумал Росс Фланнаган. - Это Нат пошутил, что на следующий день бывает хуже. Или следующий день уже наступил..."

На пару секунд мэр прикрыл глаза и стиснул зубы. Ему очень хотелось к чему-нибудь прислониться, хотя бы плечом. Но с этим тоже были проблемы, так что лучше было остаться сидеть, как есть, и стараться держать спину прямо.

Он поднял наконец руку и забрал кружку из руки Карен, только сейчас обратив внимание на своё запястье, вокруг которого шла тёмная полоса. На этот раз в душе шевельнулось что-то вроде гнева на Громилу и его приятелей, и мэр постановил себе, что надо найти эту троицу. Нат должен этим заняться! А если потребуется, то и комендант Ньютона тоже. Бывшие работники Фланнагана нарушали его планы. Сейчас не время было об этом думать, но мэру пришло в голову: "Что если Магваер передумает закладывать землю, пока мэр валяется раненый и не может ехать в Ньютон?.. Что если кто-то ещё откажется от идеи Фонда, узнав, что мэр, пусть и по объективной причине, тянет время?" Ко всему прочему, находиться прямо перед женщиной по пояс голым было неудобно. Фланнаган никогда не жаловался на своё физическое развитие, он был не только высоким, но и широкоплечим, и хорошо развитым. Но это ведь не повод сверкать перед леди голым торсом.

Росс поднёс кружку к губам и отхлебнул маленький глоток горячего напитка. Так проще было скрыть свои чувства. А потом сказал:

- Фонд всё-таки будет создан. - Голос мэра прозвучал тихо, даже чуточку хрипло, но уверенно. - Ничто не помешает мне добиться своего. Всё здесь будет восстановлено. У всех, кто здесь живёт.

Сейчас он давал обещание, которое намеревался выполнить. Может быть, тому виной была боль и досада от того, что с ним произошло, поэтому он вёл себя так несдержанно. Но Фланнаган тут же опомнился, опустил глаза и стал маленькими глотками пить горячий кофе, стараясь унять наконец этот всё возвращающийся и возвращающийся озноб. Он чувствовал, что не простудился, просто потерял много сил. Значит, сможет быстро подняться на ноги.

Отдав чашку Фланнагану, Карен вернулась обратно к плите. Мэру она в данную секунду больше ничем помочь не могла, так и незачем его смущать!

Карен отлила горячей воды в большую миску, сняла с себя шейный платок и стала его стирать. Мыло, по понятиям Карен, входило в перечень предметов первой необходимости, и потому было куплено вместе со всем остальным ещё на прошлой неделе. Шейный платок её был достаточно большой - ярд на ярд, из тонкого шелка, дымчатого цвета. Платок уцелел только потому, что был на Карен во время пожара. На данный момент, это была единственная "тряпочка" в доме, которой можно было бы покрыть израненную спину Фланнагана. Только его нужно было сначала выстирать.

Подвешенный над раскалённой плитой, тонкий шёлк высох в несколько минут. Карен взяла его и подошла к Фланнагану. Он уже выпил кофе и теперь снова лежал ничком на кровати. Карен покрыла его истерзанную спину чистым платком и сказала:

- Вам лучше всё-таки лечь под одеяло. Но сначала нужно снять сапоги.

Она передвинулась к ногам кровати и, как самое обыкновенное дело, взяла за щиколотку ногу Фланнагана, приподнимая её и, по-видимому, намереваясь прямо сейчас начать осуществлять своё предложение.

Фланнаган понял, что она намеревается сделать - и тут же снова повернулся набок.

- Миссис Маршалл! Право, это... Это так любезно с вашей стороны. Наверное, будет лучше, если я вам помогу, - проговорил он, слегка задыхаясь.

На этот раз Карен его действительно смутила. Росс просто не мог допустить, чтобы женщина возилась с его обувью. Он же не лежит при смерти, вполне способен худо-бедно двигаться, особенно если покрепче сжать зубы. Поэтому он постарался аккуратно высвободить ногу из рук женщины, упереться носком одного сапога в пятку другого и столкнуть его, чтобы уже дальше было легко снять. В пятку второго сапога пришлось упираться пальцами ноги, но они-то у Фланнагана были здоровы.

- Спасибо, - поблагодарил мэр, дыша слишком часто для того минимального усилия, которое предпринял. Но дыхание сбивалось из-за боли. - Вы очень добры, - добавил Фланнаган, понимая, что эта фраза мало что выражает. Но другой не приходило на ум.

Конечно, женщины во все времена ухаживали за ранеными. Но разве подобное соображение может умалить то, что они брали на себя подобные заботы? Не говоря уже о бесконечном смирении и терпении слабых женщин, готовых прийти на помощь сильным мужчинам тогда, когда мужчины в этом больше всего нуждаются.

Карен забрала сапоги и поставила их на пол возле кровати. Ещё немного усилий с обеих сторон и Карен вытащила из-под мэра одеяло, на котором он лежал. Платок Карен, которым она покрывала спину Фланнагану, съехал на сторону. Она снова накрыла им плечи и спину раненого, а сверху покрыла одеялом.

Всё? Нет, не всё! Надо было сварить что-нибудь покушать. Чем Карен и занялась. Сейчас был глубокий вечер. Но ни Фланнагану, ни ей так и не удалось сегодня поужинать. Вдобавок ко всему Карен подумала, что если она сейчас сварит большой котёл похлёбки, завтра его можно будет просто разогреть и накормить плотников. Утром, когда мэра увезут его люди, Карен сможет отдохнуть и поспать немного, вместо того, чтобы готовить обед для Уилла Мелтона и его помощника. Карен погрузила мясо в котёл и подбросила дров в плиту, потом, загородив лампу дощечкой, чтобы она не светила на Фланнагана, села писать письмо, которое завтра кто-нибудь из плотников должен будет отвезти в Городок. Теперь у неё были письменные принадлежности - она заблаговременно запаслась ими на почте, когда писала и рассылала объявления.

Письмо следовало адресовать помощнику мэра. Со времени Собрания землевладельцев, Карен знала, что помощника мэра зовут "мистер Ганн". Карен представила себе это чудище в широких штанах и коротковатом кителе и подивилась, почему мэр именно его назначил своим помощником. "Ну... - подумала Карен, - может у него какие-нибудь особые организаторские способности или он - сослуживец Фланнагана..." В общем-то, это было неважно. Важно, чтобы этот помощник получил её письмо и сделал всё что нужно.

"Уважаемый мистер Ганн" - начала Карен и почти сразу остановилась и задумалась. Ей хотелось написать так, чтобы не нужно было упоминать те ужасные подробности, но чтобы мистер Ганн всё понял.

"Господин Фланнаган находится у меня на плантации. 8 января на него напали злоумышленники, ранили и ограбили его. Ранение не опасно, но ему необходима медицинская помощь. Я прошу вас приехать за ним как можно быстрее и взять с собой верхнюю одежду и экипаж, так как мистеру Фланнагану возможно будет трудно ехать верхом.

К. Маршалл".

После кофе, да ещё и лёжа под одеялом, Фланнаган наконец-то окончательно согрелся. А поскольку он лежал неподвижно, боль понемногу превратилась из жгучей во вполне терпимую. Мысли мэра почему-то крутились не вокруг дела, а вокруг миссис Маршалл. Это неудивительно. Карен спасла его. Если бы не она, ему пришлось простоять бы привязанным всю ночь. Нет, он бы не умер. Не такое уж это страшное испытание для здорового, сорокалетнего мужчины - простоять полдня и ночь привязанным к дереву и избитым. Но... Фланнаган содрогнулся, подумав о том, что мог лишиться второй руки. Что бы он делал без рук? Смог бы это пережить? Это был бы конец всему. Он не смог бы оставаться мэром. Он вообще ничего бы больше не смог! Остаток жизни ему пришлось бы провести в каком-нибудь доме инвалидов. Когда до мэра это дошло, ему сделалось совсем жутко. Карен Маршалл принесла ему избавление от участи, которой Росс Фланаган страшился гораздо сильнее, чем смерти. Он ничего не пытался сказать, просто думал, лёжа на животе и пытался наблюдать за миссис Маршалл.

Через некоторое время, когда Карен ушла за стол и загородила лампу, Фланнаган всё-таки прикрыл глаза и незаметно для себя самого ухитрился задремать.

Разбудила его Карен. Похлёбка из говядины наконец-то сварилась. Женщина налила суп, состоящий по большей части из мяса с небольшим добавлением крупы и специй, в миску, взяла ложку и подошла к мэру. Карен очень не хотелось его будить, но она понимала, что последний раз мэр ел, скорее всего, только утром, а теперь потерял много сил, простоял много часов на холоде... Крепкий кофе с сахаром, конечно хорошая вещь, но ей не восстановишь потерянные силы и энергию, а Фланангану как раз очень нужны будут силы для завтрашней поездки обратно в Городок.

- Мистер Фланнаган!.. - Карен протянула было руку, но осознала, что на плечах и на спине этого человека сейчас нет ни одного живого места, чтобы его можно было безбоязненно коснуться. Разбудить, его можно было разве что погладив по голове, но Карен убрала руку и не стала этого делать. - Мистер Фланнаган! Мне очень жаль, что я вас беспокою, но вам необходимо немного покушать!

Росс открыл глаза и пару секунд соображал, где находится и не послышалось ли ему. Наконец понял, что перед ним стоит женщина, и шевельнулся было, чтобы приподняться. Реакция была неосознанной. В следующее мгновение ему пришлось стиснуть зубы и подавить невольный стон. Фланнаган всегда ненавидел это состояние пробуждения, потому, что не умел, как тот же Нат, моментально переходить от сна к бодрствованию. В подобных случаях Фланнаган не сразу понимал, что нужно делать, а чего делать не следует. Правда, на этот раз боль заставила его пробудиться окончательно гораздо быстрее, чем обычно.

- Необходимо? - переспросил мэр, стараясь собраться с мыслями. - Да, конечно. Спасибо...

Как же ему хотелось снова закрыть глаза и провалиться в сон! Ему даже казалось сейчас, что любое движение причиняет гораздо более сильную боль, чем до того, как он уснул. Может быть, потому, что пока он спал, он ничего не чувствовал. Но заставлять миссис Маршалл стоять перед собой с миской в руках Фланнаган тоже не мог. Равно как не мог и отказаться от еды. Ему нужны были силы. И он ценил заботу Карен. Она старалась, готовила.

- Сейчас... - пообещал Фланнаган. - Сейчас я поднимусь.

При этом он не двинулся с места.

Карен придвинула к себе стул (а в условиях тесноты маленького домика, это был очень не трудно сделать, не отходя далеко от кровати), села у изголовья и спросила:

- Может, мне вас покормить? - произнесла она это абсолютно искренне, но тут же сообразила, что кормить с ложки человека, который лежит на животе будет крайне затруднительно. Для этого ему всё равно придётся подняться в кровати и сесть. И что же он, опять будет тут сидеть и стесняться своей полунаготы?...

"Ох, какое затруднительное положение! - подумала Карен, - Наверное, мне придётся налить ему кофе и выйти, чтобы он мог спокойно поесть, не смущаясь".

Фланнаган понимал, что ему нужно как-то решить проблему, а не дожидаться, когда это сделает миссис Маршалл. Да и не такая уж это проблема, чтобы валяться тут беспомощно и не знать, на что решиться. Всё упиралось в его нежелание шевелиться и бередить израненную спину. Но сколько ни оттягивай момент - это всё равно придётся сделать, так или иначе. Росс не мог позволить себе малодушничать перед женщиной. Ната он мог бы ещё послать куда подальше, сорвав своё раздражение - и пусть бы тот сам придумывал, как заставить раненного шефа поесть. Но вести себя подобным образом с миссис Маршалл Фланнаган даже в мыслях себе позволить не мог.

- Будет лучше, если я всё-таки поднимусь, - решил Фланнаган, наконец-то пересилив себя. - Вы можете оставить мне миску, я справлюсь. Вот только... - Он быстро сообразил, что сидеть полуголым и смущать женщину совершенно необязательно. - Вы не могли бы мне помочь накрыться одеялом, когда я поднимусь?

Он стиснул зубы и повернулся набок, приподнимаясь на локте, чтобы уже дважды проделанным маневром принять сидячее положение.

Карен снова вспомнила, что у мэра действует только одна рука. Мало того, что он даже не может опереться другой рукой о кровать, ему придётся как-то с помощью одной руки удерживать и миску и ложку, а теперь ещё и одеяло, чтобы оно от движения не сползало с израненных плеч.

- Нет, погодите! - воскликнула она. - Я думаю, это будет очень неудобно. Лучше я сейчас налью вам кофе и выйду.

И Карен не мешкая тут же подошла к плите, где стоял кофейник, налила в кружку кофе и, оставив всё это Фланагану на стуле перед кроватью, вышла за дверь.

На улице она прислонилась спиной к стене дома и тяжело вздохнула. Чувствовала она себя ужасно. Нет, не в отношении здоровья. В душе у неё всё переворачивалось от осознания собственной бедности, на которую смотрел теперь мэр. Ей даже нечего было предложить Фланнагану одеть или накинуть на себя! Ещё там, в домике, когда она смотрела на Фланнагана, она уже успела раскаяться в том, что так легкомысленно порезала его рубашку. Но за этой мыслью сразу последовало и осознание того, что "рубашка" даже в неразрезанном виде годилась разве что на фартучек.

Не сказать, чтобы Росс Фланнаган чувствовал себя лучше. Физическое состояние только усугубляло его душевный дискомфорт, который грозил перейти в настоящую муку. Женщина вынуждена из-за него выпрыгивать из собственного дома! Фланнаган поднялся и сел на столько резко, что потемнело в глазах. Как так получалось, что он, больше всего на свете ненавидящий слабость в себе самом, всегда стараясь оставаться сильным, мог попасть в такую отвратительную ситуацию? Наверное, правильно говорят, что больнее всего человек наказывается за его гордость.

Через несколько секунд мэр взял себя в руки. Если он начнёт предаваться самокопаниям, сидя на постели миссис Маршалл, или предастся собственному желанию схватить стул и перевернуть всё, что на нём стоит, будет гораздо хуже. И не только миссис Маршалл, но и ему самому.

Страстная натура Фланнагана, которую он так старательно усмирял в себе, обуздывал и приучал хотя бы к внешнему спокойствию, время от времени прорывалась наружу. Каждый подобный всплеск обычно стоил дорого. Фланнаган запоминал это, потому что муки совести и недовольство собой, приходящие следом за порывом, оказывались всегда гораздо более тяжёлыми и длительными, чем сам порыв. А иногда его вспышки приводили и к откровенно тяжёлым последствиям. Нат не обжёг бы себе руки, бросившись тушить пожар, который устроил Фланнаган, в порыве гнева не контролируя свои действия. Сам Росс не лишился бы руки, не поддайся он порыву отомстить южанам за то, что разорилась фабрика его отца. Таких случаев можно было бы привести достаточно много. Нет, он не должен был поддаваться, тем более на мелочное искушение что-то перевернуть, как капризный ребёнок. Ему сорок лет, и он должен был бы уже освободиться от подобных порывов.

Фланнаган свесил ноги с кровати (так было удобнее), придвинул к себе стул и принялся решительно заталкивать в себя еду, потому что это было необходимо, и потому, что он не должен был тянуть время. Не обращая внимания на боль, он съел всё, запивая кофе и не глядя по сторонам. Почему-то процесс поглощения пищи отнял у него все силы, но он старательно довёл дело до конца, с некоторым трудом забрался обратно и лёг, постаравшись хотя бы частично натянуть на себя одеяло. Получилось не слишком хорошо, он кое-как затащил угол одеяла себе на одно плечо, но с этим Фланнаган уже ничего поделать не мог. Только смириться.

- Миссис Маршалл! - окликнул он, постаравшись сделать это громче, чтобы женщина услышала. Впрочем, у неё был не настолько большой дом, чтобы не услышать.

Карен в ту же секунду вошла, выдав таким образом, что она всё это время простояла сразу за дверью. Она убрала посуду, накрыла мэра сначала платком, а потом одеялом, поправив то, что он смял. Прикрутив фитиль лампы, она снова загородила дощечкой свет от Фланнагана и села ужинать сама. Она ведь тоже ничего не ела с самого обеда.

Сложившаяся ситуация заставляла страдать Карен ещё больше. Она вынуждена была уступить раненому человеку единственную кровать в малюсеньком домике. Она прекрасно понимала, что Росс Фланнаган - молодой сильный мужчина должен чувствовать унизительность своего положения, когда он вынужден занимать единственную постель в доме, а хозяйка из-за него поставлена перед необходимостью просидеть до утра на стуле. И причина этого положения - только бедность Карен. На плантации не было ни одного помещения кроме этой старой кухни, куда она могла бы удалиться, чтобы провести остаток ночи - мулы жили в загоне, а плотники ночевали в маленькой палатке.

Карен не представляла раньше, что бедность, кроме всего прочего, может быть ещё и так унизительна! "Хоть бы только он промолчал и не стал предлагать какую-нибудь глупость, типа: давайте я посижу, а вы - ложитесь спать!" - взмолилась про себя Карен.

Но Фланнаган не собирался предлагать такую глупость. Сейчас он старался принять своё положение таким, какое оно есть. Поэтому мэр сказал совсем другое:

- Миссис Маршалл! Спасибо! Вы очень добры.

Нельзя сказать, чтобы мэр не стыдился бедности Карен. Он принадлежал к той половине Соединённых Штатов, которая приложила непосредственное усилие к разрушению очень многих домов, в том числе и дома миссис Маршалл. Так что если кому-то и было чего стесняться - так это именно Фланнагану. Всё, что он сейчас мог - это постараться до утра набраться сил, вернуться в Городок и заняться делами Фонда. Это было полезнее переживаний и самокопаний. Сколько ни переживай - вторая постель в домике Карен от этого не появится.

Фланнаган закрыл глаза и постарался уснуть.

Карен продремала оставшуюся часть ночи, положив голову на сложенные руки на столе. Как только за окном стало сереть, она забрала своё письмо и отправилась будить помощника плотника - Джэба. Ему необходимо было съездить в Городок и передать письмо "мистеру Ганну" - этому ужасному янки, который почему-то исполнял обязанности помощника мэра. Карен настойчиво объясняла Джэбу, что письмо нужно передать именно самому помощнику, а не просто какому-нибудь янки, "чтоб тот передал".

- Если помощник уехал куда-нибудь - передай тому, кто оставлен там за старшего! - продолжала инструктировать Джэба Карен. - И пожалуйста, не надо никому в Городке рассказывать, в каком мэр состоянии! - попросила Карен, хотя и не была уверена, что Джэб исполнит её просьбу.

Джэб уехал, а Карен вернулась, и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Фланнагана, снова уселась за стол.