Глава сорок девятая,
в которой Нат приезжает к миссис Маршалл за доверенностью, но приходит к выводу, что все вокруг не правы, и даже пытается убедить в этом свою собеседницу...

13 января 1866 года, суббота, начало дня

Нат мчался по дороге, ведущей на плантацию миссис Карен Маршалл. Один. На своём ослепительно-белом жеребце по имени Мальчик. Перед поездкой Нат собственноручно вычистил Мальчика самым тщательным образом, и даже тряпочкой протёр. Фланнаган потребовал с него, чтобы как помощник мэра, Нат появился перед миссис Карен Маршалл в как можно более пристойном виде. Правда, Фланнаган имел в виду самого Ната, а не его жеребца, на которого миссис Маршалл вряд ли станет сильно любоваться. Но Нат, как обычно, истолковал указание по-своему. Правда, рубашку он всё-таки одел чистую, и прежде чем ехать, вытряс как следует китель. Мера, с точки зрения Ната, бессмысленная, потому что погода стояла сухая и пока он доедет до плантации миссис Маршалл, одежда снова успеет запылиться. Но Нат "сделал, что мог", и теперь спешил поскорее добраться до миссис Маршалл.

Завидев вдалеке торчащие из земли прокопчённые остовы труб и белеющую свежими досками незаконченную постройку без крыши, Нат придержал коня, снял фуражку и пригладил волосы. И так, с непокрытой головой, поехал шагом, оглядываясь по сторонам. Он уже видел то, что осталось от поместья миссис Маршалл в первый свой приезд. Но тогда Ната больше волновали мэр, бандиты и масса других насущных вещей, так что особенно раздумывать об увиденном ему было некогда. Теперь же ничто не мешало ему угрызаться совестью.

Наверное, человеку, который прошёл весь поход Шермана и насмотрелся на сожжённые селения, плантации, города, нужно было привыкнуть к зрелищу торчащих из фундамента каминных труб. Но почему-то каждая такая труба казалась ему виселицей, которая должна была предназначаться ему самому. Как мог, Нат сопротивлялся во время войны жестокой борьбе с мирным населением Юга, которую объявили люди вроде Шермана и Шеридана. Хотя и понимал, что даже если встанет грудью под винтовки своих же сослуживцев - ничего не изменит, и даже, скорее всего, никого не усовестит. Нат не искал смерти, но был уверен, что рано или поздно его убьют. Причём, скорее всего, это сделают свои. Но чудом он остался жив. Сейчас Нат подумывал о том, что должен был дезертировать, раз уж по-другому устраниться от происходящего не удавалось. Должен был сбежать и перейти к южанам. Даже если бы те сочли нужным расстрелять перебежчика, он счёл бы это справедливым. Но если бы ему позволили остаться в живых - он дрался бы за Конфедерацию. Но Нат испытывал совершенно неподдающееся никакой логике отвращение к дезертирству. Тогда испытывал. А сейчас он просто сожалел и мучился совестью из-за того, что участвовал в уничтожении целой страны. По сравнению с тем, что стало с Конфедерацией, его собственные неудачи казались ему чем-то незначительным. Подумаешь, потерял в армии двадцать лет жизни. Кстати, не все и потерял. Воевал же в Мексиканскую войну, дрался с индейцами, много полезного успел сделать. То, что не достиг намеченной цели и не стал полковником - мелочь, пустая и никому не нужная. На фоне того, что потеряли южане, о собственных бедах и злоключениях лучше вообще помалкивать, чтобы не выглядеть маленьким мальчиком, который плачет по сломанной игрушечной лошадке на краю поля битвы, покрытого трупами и умирающими.

Жизнь научила Ната тому, что покаянное выражение лица не воздвигнет сожжённые города и не вернёт уничтоженные жизни. Если уж совсем невмоготу смотреть на деяния рук своих, лучше попытаться что-то реальное сделать, как-то помочь. А твои муки совести никому кроме тебя самого неинтересны. Поэтому Нат больше не опускал головы и смотрел всегда прямо. Он не пытался уже больше глушить совесть при помощи выпивки и не отворачивался, даже если видел направленные на себя взгляды, полные ненависти и презрения. Он просто жил дальше, найдя для себя новое место, и по мере сил старался поступать по совести. Так, как считал нужным.

Подъехав к ободранному домику, Нат соскочил с седла и ещё раз оглянулся. Двери домика были заперты снаружи. Но из-за домика послышался какой-то подозрительный звук. Привязав коня, Нат пошёл на источник звука, на всякий случай ещё раз пригладив пальцами свои короткие серые волосы. Сказал же Фланнаган, что если являешься к леди, надо хоть попытаться выглядеть прилично. Вот Нат и старался.

За домиком, на некотором расстоянии от него, какая-то невысокая худая женщина варила что-то в котле. За юбку женщины цеплялся ребёнок лет четырёх. Он и издавал те звуки, которые услышал Нат. Заметив приближение незнакомого янки, женщина моментально подхватила ребёнка и на всякий случай загородила собой котёл, будто боялась, что Нат отберёт у неё еду. Смотрела она откровенно испуганно, поэтому Нат не стал подходить близко.

- Простите, мэм, - сказал он, остановившись. - Я - помощник мэра Натанаэль Ганн. Вы не подскажете, где мне найти миссис Карен Маршалл?

Женщина всё смотрела на него, вцепившись в своего ребёнка, а тот старательно хныкал, недовольный, что его так резко схватили. Нат хотел было уже повторить свой вопрос, но наконец женщина отцепила одну руку от ребёнка и указала куда-то вдаль.

- Они там, - пояснила она.

- Спасибо, мэм.

Нат кивнул в благодарность и убрался, чтобы не пугать больше несчастную повариху. Вскочив на коня, он поехал в указанном направлении, и вскоре действительно увидел, что в дальнем углу, в какой-то загородке, копошатся люди. Пустив жеребца рысью, Нат поехал напрямик, посматривая за тем, чтобы не прокатиться по каким-нибудь готовым грядкам.

- Добрый день, миссис Маршалл! - поздоровался он, прямо через изгородь, отметив про себя присутствие ещё трёх незнакомых лиц: мужчину лет тридцати пяти, пожилую женщину и мальчишку лет двенадцати. - Не могли бы вы уделить мне несколько минут. Я здесь по поручению мистера Фланнагана.

Спустившись с седла, Нат шагнул ближе, но вторгаться в огороженное пространство не посмел. Фуражку он так и держал в руке.

- Добрый день, мистер Ганн, - ответила хозяйка, и, слегка отряхнув своё коричневое домотканое платье, подошла к краю изгороди.

Карен заметила приближающегося по полю верхового, когда он был примерно на полпути от рассадника, который они теперь старательно приводили в порядок. Сначала она приметила роскошную лошадь и только потом определила, что восседает на ней то самое мародёрское чудище, которое являлось ещё и помощником мэра.

Со времени подачи первого объявления о найме на работу прошло дней десять, но вместо ожидаемого наплыва работников на плантацию Маршалл приехала только одна семья: муж, жена, четверо детей и старая бабка в придачу. Приехали они в дряхлом фургоне, запряжённом двумя не менее дряхлыми одрами. Глава семейства был поражён видом плантации Каре не менее, чем она сама была поражена видом разваливающегося фургона с кучей детей. Мужчина что-то промямлил, что они, так уж и быть, останутся, раз уж всё равно ничего другого нет (видимо семейство путешествовало в поисках пристанища уже давно). Карен подумала, что ей придётся их принять, раз уж других работников всё равно нет. И каждая сторона посчитала, что делает огромное одолжение другой.

Из семьи в семь едоков к нормальной работе на плантации был способен только один человек. Женщины, правда, тут же заверили, что возьмут приготовление пищи на себя и тем самым решат вопрос с наймом повара. Старшему мальчику было двенадцать лет, и он мог помогать отцу в меру своих сил. Всё семейство, в свою очередь было недовольно тем, что Карен не может пока предоставить им помещения для проживания и им приходится ночевать в своём старом фургоне.

Карен рассчитывала, что в холодное время года работники будут жить на складе, пока он стоит пустой, а на следующий год она намеревалась построить отдельный дом для трудящихся на плантации. Но в данный момент склад ещё был не достроен. Карен ожидала, что к ней будут наниматься взрослые здоровые люди, которые пока не достроен склад смогут немного пожить в палатках. Она никак не рассчитывала на размещение семейств с многочисленными детьми.

Но время не ждало, и нужно было, заткнув своё и чужое недовольство подальше, срочно готовить рассадник для посадки семян. Если погода будет хорошая, через неделю их следует уже высадить.

- Я слушаю вас, мистер Ганн, - обратилась Карен к пришельцу, посмотрев на него спокойным, бесстрастным взглядом.

- Мистер Фланнаган сожалеет, что не смог приехать к вам лично, чтобы договориться о ссуде под залог вашей земли, - напомнил Нат. - Поэтому он попросил меня отвезти вам вот это письмо.

Он надел наконец фуражку, придя к выводу, что уже достаточно поприветствовал хозяйку плантации, так что хватит стоять с непокрытой головой, после чего вынул из внутреннего кармана конверт и протянул его через изгородь миссис Маршалл. И тут же спросил с совершенно искренней заинтересованностью:

- А тут вы будете выращивать табак?

Нат никогда не видел табачных плантаций, но всё равно ему не верилось, что для выращивания табака нужно уйти как можно дальше и огородить крошечный участочек земли, даже если у тебя её несколько сотен акров.

Письмо Фланнагана было коротким и по существу:

"Миссис Маршалл!

Число и подпись".

Карен внимательно прочитала письмо. Вопрос мистера Ганна о назначении рассадника хозяйка плантации обошла вниманием. За последних несколько дней произошло столько событий, что она просто упустила из вида то, что так рискованно и решительно пообещала на Собрании землевладельцев заложить свою плантацию, ради внесения недостающей суммы в Фонд. Честно говоря, случившиеся после Собрания происшествия: нападение на Фланнагана, а потом прибытие семьи, которых правильнее было бы назвать нахлебниками, а не работниками, существенно умерило самоотверженный пыл Карен, и в первую секунду она даже раскаялась, что пообещала мэру заложить свою землю. Но она дала слово Фланнагану, а свои обещания следовало выполнять. Карен сложила записку, подняла голову и непроницаемым взглядом посмотрела на помощника мэра.

- Хорошо, я вам передам документы. Пройдёмте в дом! - Карен повернулась и пошла вдоль изгороди рассадника к калитке. Конечно, самонадеянно было называть "домом" ободранный сарай, который в лучшие времена исполнял роль летней кухни, но не говорить же: "пройдёмте в сарай"!

Рассадник располагался на южном склоне, с наветренной стороны от складов и сушилок, как и полагалось рассаднику, чтобы случайно не заразить молодые побеги болезнями и вредителями, которые могли обитать в старых листьях хранящегося табака. И потому, Карен предстояло преодолеть некоторое расстояние до своего обшарпанного "дома" пешком, по давно не паханой земле плантации. Пока она шла, она размышляла про себя о том, что её документы на землю сохранились просто чудом. Когда на её земле расположилась воинская часть северян, Карен спрятала документы у себя в одежде. Больше прятать было, в общем-то, нечего, так как ни денег, ни драгоценностей к тому времени уже не оставалось. Когда в доме начался пожар, по недосмотру ли или по умышленному поджогу - теперь уже не определить, Карен успела выскочить, захватив только тёплые вещи. Если б она заранее не спрятала документы под одеждой - они бы тоже сгорели.

И теперь Карен размышляла, стоит ли отдавать эти самые чудом уцелевшие документы в руки янки? Даже не самому Фланнагану, а этому его сомнительного вида помощнику. Несмотря на письменные заверения мэра о том, что все бумаги Карен будут возвращены не позднее утра 16 января, она робела отдавать их в руки этого человека в форме Союза, сколь бы ни заверяли все вокруг о его честности и надёжности.

Нат пошёл было рядом с миссис Маршалл, ведя в поводу своего жеребца. Но много времени на размышление он женщине не оставил.

- Миссис Маршалл! Позвольте, я посажу вас в седло и довезу в поводу. Вы наверняка устали, - предложил он, повернувшись через несколько шагов к женщине, и таким маневром загородив ей дорогу. - Ещё напутешествуетесь туда-сюда.

То, что Карен ничего не ответила на его вопрос, помощника мэра не смутило. Собственно, почему леди должна отвечать на глупые вопросы какого-то отставного сержанта сомнительной наружности? Зато он дёрнул за повод жеребца и стукнул его легонько по передней ноге. Послушное животное тут же опустилось на колено. Этому нехитрому трюку Нат научил Мальчика на всякий случай. Мало ли, самому потребуется забираться на жеребца в не слишком хорошем состоянии.

Поведение помощника мэра миссис Маршалл нашла возмутительным! Хотя когда лошадь встала на колено, Карен признала это даже забавным. Но не настолько, чтобы потакать фривольности этого янки.

- Мистер Ганн! - произнесла она спокойно и строго. - Вы забываетесь.

После чего обошла его и двинулась дальше к своему дому.

Нат пожал плечами, дёрнул коня за повод и снова пристроился рядом с женщиной. Извиняться он не стал, хотя принял к сведению, что его поведение не соответствует поведению джентльмена, когда он находится в обществе леди.

Унылый вид пустой земли и торчащих вдалеке каминных труб действовал удручающе. Хотелось хоть что-то сделать для миссис Маршалл. И, конечно же, что-то более серьёзное, чем фокусы с жеребцом. Нат даже подосадовал про себя, что оказать помощь южной леди так же сложно, как подступиться к какой-нибудь королеве. Про королев Нат имел представление чуть больше, чем про леди, потому что в детстве слышал сказки. А вот сказок про леди никто Нату не рассказывал, и это упущение сейчас явно давало о себе знать.

- Миссис Маршалл, - сказал Нат примерно на половине пути к домику. - Вы не пробовали подать прошение на выплату вам компенсации? Я слышал, что некоторые так делают. Если есть свидетели того, что по вашей земле прошлась армия Союза, вы можете потребовать, чтобы вам выплатили деньги за сожжённый дом. - Нат перестал пялиться на почерневшие трубы и чуть повернул голову, глядя на женщину, с которой, кстати, был одного роста. - Это непросто, но не значит, что невозможно, - продолжил он. - Если судить по газетам, сейчас всё руководство Севера очень озабочено своим политическим имиджем. И они просто не могут не дать денег, если одновременно с этим можно прикрыть некоторые неблаговидные фактики войны с мирным населением Юга.

Что-то подобное Карен слышала, но не верила в это. Насколько она знала, никто из её соседей такой возможностью не воспользовался. Всё это казалось сомнительным миссис Маршалл потому, что, во-первых, она никак не могла поверить, что у северян достаточно денег на подобные компенсации: они ведь тоже воевали и, хотя военные действия проходили не на их территории, но предприятия их простаивали, а люди, способные работать, в это время были поставлены под ружьё. Во-вторых, если компенсировать ущерб невинно пострадавшим, то, по-хорошему, нужно восстановить на деньги северян каждую разорённую усадьбу в Южных штатах. Вдобавок ко всему, Карен и тогда, две недели назад, было довольно трудно решиться и переступить через себя, чтобы обратиться за помощью к мэру Городка. Теперь, чтобы обратиться за помощью к янки во второй раз, Карен не находила в себе сил. Она и так наделала слишком много, и теперь её имя по мнению окружающих было прочно связано с представителями оккупационной власти.

- Хорошо, я подумаю, - ответила она ничего не значащую фразу.

Нат кивнул. Понятное дело, что любой южанин потенциально не верит в то, что янки захотят кому-то что-то компенсировать. И если бы миссис Маршалл начала возражать, или хотя бы высказалась в том духе, что "всё это бред, ничего здесь не добьёшься" - Нат точно взялся бы доказывать, что на самом деле добиться можно, если только начать добиваться. Но миссис Маршалл предпочла сказать, что "подумает". Иными словами: "Не ваше дело, и отстаньте от меня". Стоило ли после этого продолжать? Стоило, конечно. Не мог же он так просто отступить.

- Да, здесь есть над чем подумать, - согласился Нат. - Более того, большинство так вот и думают, но ничего не делают. Простите, миссис Маршалл, но я полагаю, что вы просто не верите и не станете ничего предпринимать. Но ведь не так много нужно. Ну вот, к примеру... - Нат обвёл рукой, которой держал повод жеребца, вокруг себя. - Нужно первым делом установить, какая часть тут проходила. Это легко. Я могу навести справки в Ньютоне, у меня есть хорошие знакомые в тамошнем гарнизоне. Потом надо будет написать прошение на имя мэра, раздобыть подписи парочки свидетелей, о том, что здесь действительно проходила какая-то часть. Наверняка таких людей достаточно. А мэр уже даст вашему делу официальный ход. Миссис Маршалл! - Нат глянул на женщину. - Я не говорю, что это непременно должно получиться. Но это может получиться. А деньги никогда не бывают лишними. Тем более что вы понесли серьёзные убытки и имеете полное право на компенсацию.

"Ну уж нет! - с возмущением подумала Карен. - Снова попрошайничать у янки?! И снова обращаться через Фланнагана?!" И то и другое было для Карен совершенно невозможно.

Чтобы пресечь всякие домыслы о странных совпадениях, которые постоянно сводят её с мэром Фланнаганом, Карен решила, что больше не будет встречаться с ним до тех пор, пока не подойдёт срок уплаты долга. А это произойдёт только после сбора и продажи урожая, то есть в конце июля. Так вот, до этого момента, она более встречаться с мэром не будет, и даже ни на какие собрания землевладельцев больше не пойдёт! Она и так сделала очень много: поддержала предложение мэра, вложила (вернее сейчас вкладывает) деньги в его Фонд - и этого вполне достаточно, чтобы не считать себя и далее обязанной!

А уж просить что-то у правительства янки, когда, по словам самого же Ганна, это может не получиться, Карен вообще посчитала ниже своего достоинства.

- Мистер Ганн! - ледяным тоном повторила Карен, даже не повернувшись в сторону помощника мэра. - Я же сказала, что я подумаю.

Нат покладисто кивнул. Понятное дело, если женщина заговорила ледяным тоном, значит, она очень недовольна. Миссис Присли тоже частенько начинала разговаривать с Натом в таком тоне, если хотела показать, что его поведение выходит за рамки приличий. Правда, для того, чтобы заставить Ната надолго замолчать, одного тона было недостаточно. Вот если бы командирский окрик, что-нибудь типа: "Молчать! Разговорчики в строю!" - тогда, наверное, подействовало бы. На какое-то время. Хотя, тему следовало сменить. Всё-таки злить миссис Маршалл в планы Ната совершенно не входило. Напротив, он честно старался придумать, чем ей помочь. Ей ведь столько всего нужно, начиная с денег и заканчивая рабочими руками.

То, что Нат пёкся о миссис Маршалл, вовсе не означало, что он бросился бы искать, чем помочь, любой встреченной женщине. Но миссис Маршалл была особенная женщина! Она оказала его шефу огромную услугу, можно сказать, спасла ему жизнь, а если не жизнь, то уж здоровье - это точно. Да ещё она поддержала Фланнагана во время собрания, проявив немалую смелость и решительность. Можно сказать, что Нат был даже поражён этой женщиной и её поступками, просто не подал виду. К тому же, Карен Маршалл явно интересовала Фланнагана. Нат ни за что бы не поверил, что шеф обойдёт своим вниманием красивую, молодую вдову со сгоревшим домом и кучей проблем. И проживала миссис Маршалл на территории, за которую сейчас отвечал Фланнаган. А пожгли её дом наверняка солдаты вроде самого Ната. Он, правда, во время войны честно боролся с поджогами и мародёрством, когда мог. А когда не мог, просто не делал этого сам. Пожалуй, за всё время войны Нат ни разу не забрал ни одной вещи у мирного населения Юга. Хотя после войны... Да, тут был грех: Нат украл чужие штаны, которые кстати сейчас красовались на нём. Правда, он тогда был пьян. В трезвом виде он скорее попросил бы у хозяев продать ему эти злосчастные брюки, чем стащил бы их втихаря.

Некоторое время Нат молча шёл рядом, размышляя сперва о мародёрах, а потом о том, как всё-таки тяжело разговаривать с женщинами. Не со всеми, конечно. Вот с Эйбби разговаривать было легко. Правда, он не предлагал ей обратиться с прошением к оккупационному правительству. Если бы предложил - кто знает, что бы она ему ответила. Может, вот таким же тоном пообещала "подумать". Нат вздохнул и опечалился.

- Когда-то я воевал за Техас в Мексиканской войне, - проговорил он задумчиво. - Нашим полком командовал один очень хороший полковник, родом из Саванны. Он научил меня очень многому из того, что касается армии, военных действий, объяснил, почему офицер должен прежде всего заботиться о своих солдатах... Лет десять я прослужил сержантом. То есть, моей непосредственной заботе поручалась небольшая группа людей, рядовых солдат и капралов, из которых мне нужно было сделать настоящих военных. - Нат смотрел вперёд и даже слегка помогал себе, изредка помахивая ладонью, но жесты его были достаточно сдержанными, чтобы это не выглядело так, что он размахивает руками перед носом у леди. - Мне не только нужно было научить их всему, что знаю я сам. Мне нужно было ещё и защищать их, когда это нужно, и спрашивать с них, когда они делают что-то не так. Однажды старший офицер потребовал на марше, чтобы мы, сержанты, не позволяли солдатам останавливаться у каждого ручья и пополнять запасы воды. Время было очень жаркое, впереди ещё несколько сотен миль, а офицер хотел, чтобы мы прибыли в конечный пункт не позднее определённого срока. Все послушались его распоряжения, а я не стал. В результате моя группа поначалу отстала от остальных. Но когда до нужного пункта оставался последний бросок, мы наверстали упущенное и прибыли первыми. И готовы были вступить в бой. - Нат посмотрел вперёд. Они почти дошли до домика миссис Маршалл, поэтому он закончил свою речь: - Я понял тогда, что для пополнения сил нужно использовать любую возможность. Особенно если сил расходуется много.

Повторять "Вы подумайте, подумайте!" Нат не стал. И он прекрасно понимал, что то, что хорошо для сержанта в армии - не всегда хорошо для леди. Он даже не ждал никакого особенного ответа на свою речь. Просто слегка поразвлекал миссис Маршалл, чтобы ей было не скучно идти.

Развлекая леди своими рассказами, Нат так и не дал возможности Карен сосредоточиться, чтобы решить насущную проблему, не стоит ли "передумать" и отказаться закладывать землю. В конце концов в своих размышлениях Карен остановилась на том, что она и так в любой момент может всё потерять: ведь земля по нынешним временам - эфемерная ценность. Тем временем они подошли к дому. Карен ничего не ответила бойкому сержанту, убрала доску, подпиравшую дверь и прошла внутрь. Подавив невольный вздох, она достала кожаный пакетик, в котором хранились её бумаги, вынула необходимые из них и положила на стол. Потом посмотрела на сержанта и сказала:

- Теперь пишите расписку, - произнесла она достаточно спокойно, стараясь, чтобы её неуверенность не просквозила в её голосе.

С Фланнагана Карен скорее всего не стала бы просить никакой расписки. Но этот мародёрского вида помощник мэра - совсем другое дело, что бы там о нём ни говорили другие, и что бы он сам ни говорил о себе!

Нат прихватил с седла сумку, прежде чем войти вслед за миссис Маршалл в её дом, и теперь без лишних разговоров достал оттуда планшет с письменными принадлежностями и уселся за стол. Правда, миссис Маршалл ему присесть не предлагала, но Нат в этом отношении был человеком простым: он же не ради собственного удовольствия расселся, а для того, чтобы составить нужную бумагу. Причём тут разрешения?

В том, что женщина хотела получить расписку, не было ничего необычного. Во всяком случае, для самого Ната. Они едва знакомы, а нужно отдать в его руки важный документ. В случае его утраты придётся ехать минимум в Ньютон и хлопотать, чтобы сделали выписку из земельного реестра, или где там хранятся сведения о том, какой участок кому принадлежит. Лишние заботы никому не нужны. А если документ ухитрится потерять помощник мэра - ему и возиться с тем, чтобы владелице выписали новый. Во всяком случае, он сам посчитал бы себя обязанным вернуть утерянный документ в любом случае, даже и без расписки.

Нат машинально стряхнул со стола какую-то крошечку, раскрыл чернильницу, проверил перо - и довольно быстро написал нужную бумагу. Почерк у него был ровный и разборчивый, хотя и без каллиграфических изысков. К тому же, Нат не только обладал способностью быстро считать в уме, но и был грамотным человеком, умеющим складно писать. Когда-то ему пришлось написать немало отчётов и писем. Особенно писем. А на службе у Фланнагана Нат быстро научился составлять деловые бумаги. Это тоже было необходимо. Так что теперь он уверенной рукой написал:

"Расписка

Округ Ньютон, штат Техас, 13 января 1866 года".

Написав всё это, Нат встал и протянул бумагу миссис Маршалл, мысленно приготовившись к тому, что этой строгой леди может что-то не понравиться, и она захочет, чтобы он переписал документ.

То, что это чудище умело не только считать, но и писать, нисколько не удивило Карен Маршалл. Ведь она видела, что именно ему поручил мэр обойти всех на собрании землевладельцев, подсчитать и записать сведения о том, кто столько может внести денег.

Карен прочитала расписку, но вопреки ожиданиям мистера Ганна, не нашла к чему придраться, и потому не стала заставлять её переписывать. Миссис Маршалл только кивнула и указала рукой на лежащий на столе документ. Сама она всё это время так и оставалась стоять возле стола.

Нат тоже кивнул, аккуратно убрал документ, который оставила ему Карен Маршалл, а вместо него вынул из планшета другой.

- Миссис Маршалл! Это доверенность на имя мистера Фланнагана, чтобы он мог взять ссуду под залог вашей земли, - пояснил он, протягивая бумагу женщине. - Вам нужно расписаться.

И как раз в этот момент Нат ощутил что-то вроде укола совести. Эта красивая леди, которой самой срочно требовались деньги, великодушно закладывала собственный участок, чтобы помочь другим. Да, миссис Маршалл поступала благородно, но где-то в глубине души Нату показалось, что всё идёт неправильно. И именно сейчас, когда он протягивал вдове готовую доверенность, на которой та должна была поставить только свою подпись, Нату захотелось сказать: "Нет, вы не должны этого делать"! Не потому, что Фланнаган мог обмануть. Но Нат подумал: "неужели те несколько сотен, которые принесёт закладная, нельзя взять из какого-нибудь другого источника?" Ну, нельзя требовать с этой женщины, чтобы она отдала последнее ради фермеров, многие из которых - здоровые, крепкие мужчины, прекрасно способные сами справиться со своими проблемами!

Может быть, из-за всех этих мыслей рука у Ната дрогнула и он, поддавшись порыву, чуть не порвал эту тщательно составленную доверенность.

- Простите, что спрашиваю, - сказал он. - Но почему вы это делаете? Вы ведь могли отказаться. Там на собрании было достаточно людей с землёй, но именно вы согласились заложить свою.

Карен бросила быстрый взгляд на помощника мэра. Она даже несколько растерялась от его вопроса.

- Но ведь больше этого никто не сделал... - проговорила она. Может быть, и не следовало разговаривать на такие темы с этим человеком. Собственно, почему Карен должна докладывать мотивы тех или иных своих поступков какому-то янки? Её дела с Фланаганом - это её дела с Фланаганом. "И опять этот Фланнаган! Никуда от него не деться!" - Карен испытала досаду, от того, что даже в мыслях ей приходится всё время возвращаться к этому человеку, как бы ни хотела она этого избежать.

Почему, собственно, она отдаёт свою землю под залог? Этот янки прав, на собрании было множество других людей, которые сами точно так же, по протекции мэра, могли заложить свою землю. Но этого никто не захотел сделать. Поэтому пришлось сделать ей, раз она обещала помочь этому человеку, мэру Городка, совсем недавно оказавшему ей помощь, которую ожидать было больше не от кого. Да, конечно, благодарность необходима, но именно в эту минуту Карен почувствовала, что это был неправильный ход с её стороны, лишний ход. Это ещё плотнее связало её имя с именем мэра, и сейчас своим поведением она только усугубляет своё положение.

Она снова глянула на Ганна, на этот раз с неудовольствием, но ничего не сказала. А что ему сказать? Что это не его дело? Но Карен уже поняла за время общения с этим человеком, что такие вещи ему говорить бесполезно. Однако вот сейчас передумать и сказать "я не буду ничего закладывать, пусть это делает кто-нибудь другой!" - было для Карен немыслимо. Она же обещала не этому человеку заложить свою землю, она обещала это мэру, и сейчас не может отказаться от своего слова. Более того, она подумала, что если сейчас она откажется от своих слов, которые произнесла на Собрании при многочисленных свидетелях, это может пошатнуть доверие к мэру: как это так, вдруг Карен, сама занявшая деньги и обещавшая заложить землю, после нескольких событий последних дней забирает деньги и выходит из Фонда... А вдруг и другие вкладчики под воздействием её примера захотят забрать свои вклады и уйти. Нет, своим отказом она может слишком дурно повлиять на дело мэра Фланнагана. Тогда уж лучше было не соглашаться с самого начала.

- Давайте вашу доверенность! - резко оборвала возможные вопросы Карен.

А у Ната больше и не было вопросов. Он уже принял решение и намеревался ему следовать, поэтому на категоричное распоряжение миссис Маршалл только покачал головой и убрал бумагу подальше.

- Нет, мэм.

Он повернулся к столу и принялся собирать письменные принадлежности обратно в планшет. Попутно вынул оттуда документ на владение землёй и положил его обратно на стол.

Нат чисто инстинктивно ловил обычно человеческие порывы в те моменты, когда люди растеряны или удивлены чем-то, потому что именно в такие моменты в человеке могло проскользнуть что-то искреннее, глубинное, не зависящее от воспитания и умения держать себя в руках. Он даже любил сам провоцировать собеседников на что-то подобное. Правда, в этот раз он совершено не ставил себе целью спровоцировать на что-то миссис Маршалл. Он спросил, почему она закладывает землю, совершенно искренне недоумевая сам. Но явно удивил женщину, и её первая фраза, сказанная в лёгкой растерянности, имела сейчас в глазах Ната гораздо больше значения, чем вторая, когда женщина уже взяла себя в руки и высказалась во вполне таком приказном тоне.

Да, миссис Маршалл поступала благородно, делала то, что должен был бы сделать на её месте любой другой фермер, если был так же благороден, как эта красивая молодая вдова, эта леди, которой ни один из округи в подмётки не годился (Риддоны не в счёт, они тоже поступили благородно и согласились помогать). С точки зрения Ната положение создавалось вопиющее. И он вознамерился сделать всё, чтобы это положение исправить. Поэтому сказал, пока возился с письменными принадлежностями:

- Я объясню мистеру Фланнагану, почему так нельзя делать. Если люди поступают неправильно, должен же кто-то им это растолковать. - Он резко повернулся, прижав пальцы правой руки к собственной груди. - Я знаю техасцев, они отличные люди. Просто сейчас они напуганы и не понимают, что делают. Я сам с ними поговорю. Вы не обязаны жертвовать последним, когда никто другой не желает сам это сделать.

Карен просто ошеломило поведение помощника мэра! Она в недоумении подняла глаза и посмотрела на него.

- Что вы себе позволяете?! - проговорила она, глядя на него и отказываясь до конца поверить в то, что сейчас перед ней происходит. - Я не вам обещала закладывать землю, я не вам обещала эту помощь, и не вам решать, будете вы её принимать или нет! Карен подобралась и решительно продолжила:

- Насколько я понимаю, вы получили конкретное поручение от мэра, получили его потому, что сам мэр не смог этого сделать. Извольте, пожалуйста, исполнять то, что вам поручено!

Карен смотрела теперь на Натанаэля Ганна крайне категорично. Нельзя сказать, чтобы в лице её что-то сильно изменилась, например, что она сдвинула брови и пр. Нет, лицо её всё так же оставалось спокойным и может быть даже бесстрастным, но какая-то неуловимая перемена в нём всё же произошла, и теперь Карен смотрела на янки уверенным, непоколебимым взглядом, и сразу было понятно, что отступать она не собирается.

Если бы Нат обладал покладистым характером - ходил бы сейчас в генералах. Ну, или хотя бы в полковниках. Но он даже свой капитанский чин потерял, и сейчас продолжал оставаться сержантом, которого через двадцать лет службы пинком вышибли из армии.

Спорить с женщиной Нат не хотел, но по-иному не получалось, потому что согласиться он тоже никак не мог. Хотя по её категоричному виду понятно было, что она вполне в состоянии посчитать его откровенным хамом. Но Ната кем только не считали, он привык и не придавал этому значения, если с его собственной точки зрения он поступал правильно.

Он уже надумал было повернуться и уйти. Не будет же эта леди кидаться ему поперёк дороги и силой отбирать доверенность. Но что-то помешало Нату повести себя столь бесцеремонно. Может быть, помешало именно то, что он сейчас разговаривал с леди, а не с каким-нибудь тупоголовым фермером, который ничего не понимает.

- Миссис Маршалл! Простите, мне нужно было ещё на собрании сообразить, что происходит, - сказал Нат, держа в обеих руках планшет, в который успел попихать все бумаги и письменные принадлежности. - Я не сообразил. Знаете, человек никогда не может быть уверен, что поступает правильно. Да, мне не следует с вами спорить и то, что вы сказали - это абсолютно справедливо. Мне вы ничего не обещали, да и приказы надо выполнять. - Он пожал плечами, и признался: - Знаете, я много раз в своей жизни не выполнял приказы, и мне приходилось жестоко за это платиться. Но я не помню ни одного раза, чтобы мне пришлось испытывать угрызения совести из-за того, что я не исполнил какой-то приказ, который сам, в своём сердце, считал неправильным. Как мне это объяснить?.. Тот, кто готов отдать последнее - достоин уважения и награды. Но вы ведь сами не уверены, правильно ли поступаете. А я уверен в том, что все остальные не правы. Почему не захотел взять ссуду под залог своей собственной земли кто-нибудь из тех, кто ещё не заплатил налоги? Договорился бы с мистером Фланнаганом, заплатил сам за себя - и вам не нужно бы было жертвовать последним. Это было бы правильно и справедливо.

Под конец своей речи Нат заговорил горячо, будто всё, что происходило, было действительно его глубоко личным делом. И смотрел он на Карен так, будто от её решения зависела его собственная жизнь.

- Никто не захотел этого сделать, миссис Маршалл! Никто! И если все эти люди не понимают, что поступают подло, я им объясню. - Он отцепил, наконец, одну руку от планшета, только ради того, чтобы ткнуть себя пальцем в грудь. - Когда я командовал людьми, я знал: стоит один раз кому-то одному спустить какой-нибудь подленький поступок - и бесполезно ждать, что все остальные не начнут делать то же самое. Вы простите меня, если сможете, но я так не могу...

Он так и стоял перед женщиной, не двигаясь с места, и смотрел на неё, но не категорично, а как-то печально.

Теперь этот янки по-настоящему разозлил Карен. Да кто он такой, чтобы принимать за неё решения и указывать ей, что и как ей делать?! Вот уж действительно эти захватчики ведут себя так, что наглее некуда. Мало того, что эти янки распоряжаются правами южан, теперь они решили распоряжаться их жизнью и их честным словом. Вот так вот взять и по своему усмотрению отменить всё, что сказала Карен на собрании Фланнагана.

- Мистер Ганн! Меня не интересуют подробности вашей биографии. - Карен продолжала стоять возле стола, почти не изменившись в лице, всё такая же прямая и строгая, в своём домотканом платье, скромный вид которого ничуть не влиял на уверенность хозяйки плантации. - Касаемо данного случая - я приняла это решение самостоятельно, потому что лично я так решила. И меня не интересует, нравится это решение вам, или нет.

На этом вполне можно было ограничиться. Может и следовало бы ограничиться, чтобы не дать повода к полемике, но Карен почему-то решила продолжить. Наверное, слишком велико было искушение доказать этому янки, что он не прав.

- Среди землевладельцев округа только единицы людей, которые могут заплатить налог самостоятельно. То есть, почти все не в состоянии заплатить этот налог. И я в том числе. Я не могла заплатить земельный налог, и поэтому заняла деньги у мистера Фланнагана. Это в любом случае не мои деньги. Мне точно так же, как и остальным, нечем было платить за эту землю. В этом остальные землевладельцы ничем не отличаются от меня. Таким образом, не имеет значения, кто заложит землю: я или кто-то другой. В округе осталось достаточно много вдов, которые сейчас ведут свои хозяйства. И почему это должна будет сделать какая-то другая вдова, например? Я не вижу в этом никакой существенной разницы.

Карен было немного неприятно, что этот янки неожиданно озвучил те мысли, которые уже приходили ей в голову, пока она шла по полю к дому. И такое невольное обличение приводило Карен в некоторое смущение. Но она уже сама отказалась от этих мыслей, ещё до того, как этот Ганн вдруг заговорил о том же самом.

- Миссис Маршалл! - Нат отступать не собирался. - В этом округе минимум четырнадцать хозяйств, которыми руководят мужчины.

Он сунул планшет под мышку и по-прежнему стоял перед хозяйкой плантации, не уходя, но и не собираясь доставать доверенность. Он хотел переубедить эту леди, но ещё не придумал - чем именно. И серьёзно опасался, что она попросту выставит его вон пинками. Нет! Такая леди никогда не опустится до того, чтобы кого-то пинать, она, скорее всего, просто потребует, чтобы он убирался, что, с точки зрения Ната, применительно к ситуации было эквивалентом пинков. Что тут сделаешь? Если не хочешь сдаваться - надо рисковать.

- Вы приняли решение, я совершенно этого не оспариваю, - продолжил Нат, упреждающе подняв руку ладонью вперёд, словно хотел остановить возможные возражения. - Но я вас прошу, откажитесь от него! - Он умоляюще смотрел женщине в глаза и даже слегка подался в её сторону. - Да я лучше сам достану эти деньги, раз ни один другой из здешних мужчин не захотел это сделать!

Последняя фраза прозвучала уже более страстно, с нажимом, хотя Нат даже не повысил голос.

Где-то глубоко в душе Нат понимал, что это будет по меньшей мере оскорблением - заявить: "Знаете, миссис Маршалл, в таком дырявом курятнике не живёт ни один человек, и ни у одного человека нет такого, чтобы не нашлось лишней тряпки накрыть раненого, и этот человек вынужден бы был как миссис Маршалл, покрывать спину избитого мэра своим единственным платком". Хотя именно так Нат и считал, и это было дополнительной причиной, почему ему не хотелось, чтобы Карен закладывала свою землю. Ей и так придётся расплачиваться с Фланаганом, а из-за трусости остальных землевладельцев она будет должна ещё и банку! Это по мнению отставного сержанта было уже слишком!

Карен даже едва заметно улыбнулась самоотверженному заявлению этого янки и страстному биению себя в грудь. Его позиция была ей не совсем ясна. Неужели он думает, что она сочтёт за большую честь для себя то, что он раздобудет деньги и внесёт в Фонд вместо неё? Пожалуй, в глазах общества это может даже внести некоторое разнообразие в положение Карен: возможно, в дальнейшем её имя будут связывать не только с именем Росса Фланнагана, но и с именем его помощника - Натанаэля Ганна! И вообще, Карен становилось яснее ясного, что она всё больше и больше превращается в настоящую "подлипалу"!..

Однако, в данный момент она не могла разобраться, что движет действиями этого человека - помощника мэра. Либо он чего-то не понимает, либо делает вид, что не понимает. А может, пытается играть против своего шефа. Выслушав его, она вздохнула и указала рукой на небольшую старую скамейку, которая вероятно когда-то украшала собой хижину какого-нибудь негра.

- Садитесь, пожалуйста, - сказала Карен и сама опустилась на стул, который стоял тут же возле стола и, впрочем, выглядел не на много лучше скамейки. - Я не знаю, какие конкретно цели вы преследуете, насколько искренне вы говорите, но я должна сказать вам одну вещь.

Карен помолчала мгновение, раздумывая, стоит ли это говорить, или нет. А может, этот янки действительно решил подсидеть своего начальника и занять его место. В таком случае, ей бы конечно выгодно было поменьше обсуждать щекотливые темы, чтобы попытаться остаться на плаву и при новом начальстве. Она оценивающе посмотрела на мистера Ганна - это мародёрское чудище - пытаясь понять, как себя следует с ним вести. Но так ничего и не смогла определить по его внешности: полинялый старый китель с оборванными нашивками, мешковатые домотканые штаны, выгоревшая на солнце фуражка, которую он держал вместе с планшетом, плохо пробритая физиономия, которая ещё хранила на себе следы злоупотребления алкоголем. "Кто его знает, дурак он или предатель?.." - подумала Карен, и так и не смогла ответить себе на этот вопрос.

- Вы понимаете, что власть северян, их ставленники, и в частности, мэр Городка, не пользуются особой популярностью среди местных жителей... - Карен посмотрела на Ганна, пытаясь определить, стоит ли ей продолжать, но не увидев на его физиономии ничего особенного, продолжила: - Им не верят, не доверяют, не хотят соглашаться с ними... - Карен помедлила ещё секунду. - Господин Фланнаган показался мне честным человеком. - Карен снова взглянула в лицо помощнику мэра. - Я надеюсь, что я не ошибаюсь в своём мнении. Его затея с Фондом вызвала некоторую настороженность, и далеко не все захотели её поддержать, вы это видели сами. Люди очень неохотно вступают в Фонд и не хотят вносить в него свои деньги. Даже, несмотря на то, что всё это служит благим намерениям: заплатить налоги за тех, кто не может это сделать. Люди всё равно не верят, и в какой-то степени это объяснимо. Мистер Фланнаган здесь находится всего три месяца. Он чужой человек, северянин, ставленник янки. И ему, естественно, не верят тоже. - Карен помедлила ещё секунду, потом продолжила: - На Собрании немногие решились поддержать его. Возможно, мне и не следовало бы предлагать свою землю в залог, но необходимой суммы в Фонде не доставало, и я пообещала внести эти деньги. Теперь, если я вдруг неожиданно передумаю, выйду из Фонда и заберу свои деньги обратно, это может подтолкнуть большинство землевладельцев, которые и так настороженно относятся к идее господина Фланнагана, совсем потерять доверие к Фонду. Это может оттолкнуть колеблющихся. Сами посудите, - её слова прозвучали как-то задумчиво и мягко. - Вдруг землевладелец, плантатор, обещавший заложить землю, резко передумал и ушёл обратно. Как это выглядит со стороны? Особенно если учесть, что всё это произошло как раз после того, как на мэра напали бандиты, в тот момент, когда мэр ранен и не может сам заниматься делами Фонда. Такой шаг с моей стороны может очень плохо повлиять на это начинание. - Теперь Карен в упор смотрела на помощника мэра. - Вы этого добиваетесь? - спросила она очень твёрдым голосом.

Нат отрицательно покачал головой. Смотрел он при этом не на Карен, а куда-то в пол.

Само собой, когда женщина указала ему на скамейку, Нат обошёл стол и сел, положив планшет и фуражку рядом с собой. И слушал он очень внимательно. Чем дальше слушал, тем больше проникался сочувствием и даже благоговением перед этой женщиной. Она была несоизмеримо умнее и благороднее его самого, так считал Нат. Она увидела такую сторону дела, которую он сам, несмотря на всю свою внимательность, не увидел. Нату стало стыдно, а устыдить его, в общем-то, было вполне возможно. Но самое главное - он сейчас испытывал ни с чем несравнимую радость от того, что эта женщина, спокойно сидящая на убогом стуле, оказалась ещё большим совершенством, чем он ожидал. Она превзошла его самого, а такие люди, которые превосходили его, всегда привлекали Ната и, встречая таких людей, он неизменно радовался как ребёнок.

Чем больше Нат узнавал южных леди, тем сильнее он тянулся к ним, ощущая их недосягаемое превосходство над собой. Карен Маршалл с самого начала произвела на него впечатление, а сейчас, когда она так легко и ясно объяснила ему то, что он оказался не в силах понять, когда показала своё благородство, свою безграничную доброту и великодушие к Россу Фланнагану, Нат был попросту сражён. Он даже не сразу нашёлся что ответить. И лишь покачал головой. Карен Маршалл и к нему проявила воистину королевское великодушие, презрев то, что он тут ей наплёл, и снизойдя до того, чтобы объяснить, в чём он не прав. А признавать свои ошибки Нат умел.

Медленно подняв голову, Нат посмотрел на женщину блестящими глазами.

- Нет, миссис Маршалл, - ответил он мягко. - Мистер Фланнаган спас мне жизнь, я слишком многим ему обязан. Но... - Нат сцепил перед собой руки и проговорил с самой настоящей тоской: - Но это несправедливо по отношению к вам, миссис Маршалл! Вы... - Он выпрямился и опустил руки, досадуя на то, что ему так непросто объясняться с леди. Это было прекрасно, что с благородными женщинами нельзя разговаривать так, как с мужчинами, но это рождало массу неудобств. - Вы великодушны, вы поступаете по чести. Вы считаете своим долгом держать слово, я понимаю. И вы во всём правы, я не могу повредить делу человека, который обошёлся со мной великодушно, даже не зная меня тогда, просто потому, что увидел несправедливость. Я обещал себе, что буду ему во всём помогать. Но, наверное, я и вам чем-то могу помочь. - Нат в своём порыве подался вперёд, глядя на миссис Маршалл с надеждой.

Карен снова едва заметно улыбнулась своему собеседнику. Да и невозможно было не улыбнуться. Всё-таки честность этого странного вояки очень располагала к себе.

Задав такой категоричный вопрос: добивается ли Ганн развала дела мэра, миссис Маршалл едва не раскаялась в собственной смелости. А вдруг это действительно так, и она подобным обличением восстановит против себя этого янки. Но чистосердечное и откровенное признание мистера Ганна развеяло все её сомнения. В какое-то мгновение ей даже стало неудобно за такое прямо высказанное подозрение в грязных делах честного человека.

Карен смотрела на него, и он чем-то напомнил ей непосредственного мальчишку, который во что бы то ни стало не хочет мириться с тем, что считает несправедливым. Но наш мир несовершенен, и в нём достаточно несправедливых вещей.

- Для начала дайте мне доверенность, - произнесла Маршалл более мягким и тихим голосом. - Потому что мне всё равно её нужно подписать. Кроме того, я не думаю, что идея с Фондом настолько провальная, и я рассчитываю на то, что эти деньги мне вернутся. Не волнуйтесь, мистер Ганн, я надеюсь, что всё будет хорошо.

Она снова ему едва заметно улыбнулась и протянула руку по направлению к планшету.

Нат безропотно вытащил из него доверенность и отдал её миссис Маршалл, после чего встал и выложил на стол письменные принадлежности. Не дожидаться же, когда женщина сама найдёт чернила и перо (если они у неё вообще есть). Каждую вещь Нат положил на столешницу очень аккуратно, словно боялся произвести лишний шум после того, как миссис Маршалл заговорила более тихим голосом. Потом Нат посмотрел на женщину своими внимательными тёмно-серыми глазами, достаточно широко раскрытыми, чтобы менее заметна стала тяжесть верхних век. Нат не улыбался, но в уголках губ обозначились лишние складочки, которые могли показаться следом от улыбки. Оттенок лёгкой грусти, но ни в коем случае не тоски - вот что, жило сейчас в нём. Нату было грустно от того, что он не может ничего изменить, но он радовался, потому что благородная леди, сидящая перед ним на стуле, улыбнулась ему, трогательно просила не волноваться. Эта красивая молодая женщина благосклонно смотрела на него, а не гневалась за его тупость и не требовала, чтобы он убирался восвояси и не показывался ей на глаза.

Нат подчинился Карен Маршалл, потому что признал её авторитет. Долго ли это продлится - сказать было сложно. До того момента, пока помощник мэра не придёт к выводу, что леди снова в чём-то заблуждается. Но вот сейчас, сию минуту, он был в полной её власти, даже если сама она этого не чувствовала.

Карен кивнула и стала внимательно читать доверенность. Она, конечно, не обладала большим юридическим опытом. Однако после смерти мужа, Карен уже пять лет самостоятельно вела хозяйство. Ей приходилось самой разбираться в бумагах, самой нанимать новых работников, самой находить покупателей на свой товар. Поначалу ей помогал свёкор, но когда с фронта пришло известие о смерти второго его сына - старшего - он полностью потерял интерес к жизни, отгородился от всех в своём доме в Луизиане, и Карен с тех пор была предоставлена сама себе.

Итак, Карен внимательно перечитала доверенность, не найдя в ней ничего подозрительного, взяла перо. Она чуть было не вздохнула, но вовремя спохватилась, сообразив, что её вздох может подтолкнуть мистера Ганна на какие-нибудь новые необдуманные действия. Замаскировав своё подсознательное желание, она слегка сдвинула брови и решительно поставила подпись на бумагу мэра.

- Возьмите! - сказала она Ганну, протягивая доверенность.

Нат забрал лист, уложил его в планшет вместе с документом, подтверждающим право собственности Карен Маршалл, едва заметно вздохнул (он это не постеснялся сделать), и закрыл планшет. Надо было ехать обратно в Городок. То, для чего он приезжал сюда, Нат уже осуществил, пусть даже для этого миссис Маршалл пришлось провести с ним разъяснительную работу. Но у помощника мэра был теперь ещё один вопрос, который он собирался задать. С одной стороны, Нат боялся снова разозлить женщину, после того, как она вроде бы стала смотреть на него более благосклонно. Но с другой стороны, именно потому, что она вроде бы сменила гнев на милость, Нат хотел воспользоваться моментом и всё-таки спросить.

- Миссис Маршалл! - Нат держал планшет перед собой, прижимая к груди. - Я бы хотел вас спросить, только не гневайтесь, если это возможно. Меня воспитывала армия, многих вещей я не знаю, и хотелось бы с вами посоветоваться. - Он улыбнулся, на самом деле очень надеясь, что не поссорится с этой гордой леди, которой всей душой симпатизировал. - Допустим, я бы хотел отблагодарить человека, сделать ему подарок, но так, чтобы он не обиделся, чтобы это не задело его чувство собственного достоинства, и кроме того, мне бы не хотелось ненароком его как-то скомпрометировать. Я понимаю, что сейчас пристальное внимание янки к южанину может быть истолковано как угодно. Как мне быть? Я ведь действительно этому человеку благодарен и искренне хочу отплатить ему за его доброту, не только сказав "спасибо", но и приложив к этому что-то более существенное.

Он всё так же внимательно смотрел на миссис Маршалл, и всё продолжал обниматься с планшетом. Можно сказать, замер на месте и чуть не затаив дыхание, ждал ответа, от которого для самого Ната очень многое зависело.

Миссис Маршалл очень странно взглянула на помощника мэра, насторожившись от его слов. Что это он задумал? Уж не саму ли Карен он собрался чем-то отблагодарить? Но потом она подумала, что, скорее всего, речь идёт о каком-нибудь постороннем человеке, а может быть даже мужчине и успокоилась. И даже слегка улыбнулась.

- Ну, так сразу трудно ответить. Я же не знаю, о ком идёт речь: о женщине или мужчине, землевладельце или простом ковбое. Но я думаю, это будет странно, если вы просто так, ни с того, ни с сего, вдруг сделаете какой-то ценный подарок. Мне кажется, самое лучшее - дождаться, чтобы вас пригласили на какой-нибудь праздник, который устраивает ваш человек, например, на свадьбу или день рождения, и там преподнести ему подарок. Во всяком случае, это не должно будет выглядеть вызывающе. А вообще, - тут Карен поднялась со стула, давая понять, что визит можно считать оконченным. - Я бы посоветовала вам поговорить с этим человеком при случае, поинтересоваться его жизнью, его заботами, может быть, в ходе такой беседы вы сами выясните, что ему нужно и поймёте, как это преподнести.

Последнюю фразу Карен произнесла более спокойно и строго, словно подытоживая разговор. Она совсем перестала улыбаться, чтобы ещё более подчеркнуть, что встречу считает уже завершенной.

- Спасибо, мэм! - Нат и сам понимал, что уже "засиделся" в гостях, к тому же, миссис Маршалл дала ему достаточно обстоятельный ответ, так что выспрашивать что-то ещё Нат не решился. - Не буду более отнимать у вас время, - сказал он, улыбнувшись женщине. - Спасибо!

Он вежливо склонил голову, а потом повернулся и вышел из домика, на ходу надевая свою мятую фуражку. Забросив планшет в седельную сумку, Нат вскочил в седло. Застоявшийся жеребец, которому уже наскучило разглядывать унылые пейзажи (и без единой кобылы на горизонте!), лихо развернулся, присев на задние ноги, и ринулся с места галопом. Прокопчённые трубы, желтеющие новыми досками стены недостроенной сушильни, маленький домик миссис Маршалл, пустые поля - всё это быстро скрылось из виду. Нат мчался в Городок, не оглядываясь. Сегодняшнюю поездку можно было признать весьма продуктивной. Фланнаган ждал, наверняка волнуясь за своего помощника, беспечно разъезжающего в гордом одиночестве по территории округа.

Подставляя лицо встречному ветру, Нат думал о Карен Маршалл. Но не только о ней. Всю свою жизнь Нат подсознательно искал в людях вокруг себя нечто, что можно было бы признать прекрасным. И пусть это нечто прекрасное во всём превосходит его самого, так и должно быть. Нат смотрел со снисхождением на чужие слабости и многое прощал людям, просто потому, что считал их такими же, как он сам, или даже слабее, ниже себя. Некоторым он даже покровительствовал, о иных заботился, потому что считал своим долгом заботиться. Они ведь нуждались в помощи, а он мог эту помощь оказать. Но все они стояли как бы на расстоянии. Нат мало к кому привязывался душой, и на это были причины. Чтобы привязаться к другому человеку, Нату просто необходимо было, чтобы этот человек был совершеннее его самого.

Подобная позиция сказывалась не только по отношению к людям. Например, Нат был очень привязан к своему коню, в котором видел совершенство, присущее лошадиной породе. Нат был рад, что обладает этим прекрасным животным, которое любит его и служит ему. На всех остальных лошадях он просто ездил, но этой конкретной он владел, несмотря на весь контраст его мародёрско-разбойничьей внешности и вида великолепного породистого жеребца. Собственническая позиция сказывалась у Ната и по отношению к женщинам. Например, он никогда бы не женился на шлюхе. Он хотел владеть по праву мужа женщиной совершенной. И принадлежать по праву мужа совершенной женщине, такой женщине, к которой он мог бы благоговеть, к которой страшно прикоснуться лишний раз своими грубыми лапами. А какое совершенство может быть у шлюхи, услугами которой пользуются все, у кого есть пара долларов в кармане? В представлении Ната существовала всего одна-единственная шлюха (может быть, единственная в мире), которую он признавал настолько совершенной, чтобы перед нею благоговеть. Но с этой совершенной шлюхой Нат был знаком много лет назад, и она была старше его на десять лет. Кто знает, какой она стала сейчас, эта недосягаемая и доступная одновременно, прекрасная, несмотря на неизменную чёрную повязку на повреждённом глазу, статная, как королева, великодушная и видящая мужчин насквозь проститутка Фике. Он не знал ни её настоящего имени, ни фамилии, но помнил каждое её движение, её голос, её манеры до сих пор. И даже на ней он никогда бы не женился! Потому что она всё равно была шлюхой.

Ему нужна была такая, как Эйбби Риддон, леди, дочка полковника, перед которым Нат преклонялся в пору юности. И хотя сейчас Нат не посмел бы подступиться лишний раз к Эйбби, тем более не посмел бы признаться ей, что любит её всем своим существом, он всё равно согласен был лишь на такую жену, или никакую вовсе.

Карен Маршалл тоже была совершенством. Совершенством, недоступным ничуть не меньше, чем Эйбби, просто в другом роде. На руку Карен Нат не стал бы претендовать даже в мыслях, но ему страстно хотелось помочь этой женщине. Он даже придумал, как именно. Тем более, она сама сказала, что нужно-де побеседовать с человеком и понять, в чём он нуждается. Вот Нат и считал, что он уже побеседовал, а в чём нуждается Карен Маршалл - он и так прекрасно знал. Оставалось лишь осуществить свой дерзкий план. И сделать так, чтобы придраться было не к чему.