Глава семьдесят первая,
в которой Росс Фланнаган меняет свои взгляды на Аббигейль Фронтайн, а она признаёт мэра Городка не таким уж безнадёжным...

13 февраля 1866 года, вторник, вечер

Нат крепко спал, когда в двери тихо постучали, и в комнату вошёл Фланнаган собственной персоной. Этим вечером около Ната дежурила Аббигейль. До этого момента она если и сталкивалась в доме с мэром, то мельком, успевая лишь поздороваться. Но Фланнаган при любой возможности заходил осведомиться о том, как себя чувствует Нат, поэтому рано или поздно должен был столкнуться с миссис Фронтайн у его постели.

Поклонившись женщине, Фланнаган тихо подошёл, и некоторое время вглядывался в бледное лицо своего помощника. Обычно Росс не любил показывать свои чувства при посторонних людях. Но Нату не становилось лучше, и Фланнаган жил в тревожном ожидании. Он никогда бы не подумал, что Нат окажется для него настолько незаменимым, чтобы потерять покой и сон и с душевным трепетом ожидать очередного приезда доктора. Что, если Нату станет хуже? Что, если он умрёт? Фланнагану не хотелось так глупо и неожиданно терять этого человека. Говорят, что в сорокалетнем возрасте людям нелегко сойтись, но отношения между Фланнгананом и Натом лишь внешне удерживались в рамках "начальник - подчинённый". Они действительно стали настоящими друзьями.

Машинально разгладив замявшийся край наволочки, Росс коснулся щеки раненого ладонью, а потом выпрямился и посмотрел на миссис Фронтайн.

- Как он себя чувствовал до того, как ему снова дали опиум? - Мэр понимал, что он спрашивает глупость, и несколько часов назад он то же самое спрашивал у другой сиделки, и получил в ответ уклончивое: "Так же, без изменений". Но Фланнагану так хотелось услышать, что Нату стало лучше, что он не удержался от того, чтобы снова задать тот же самый вопрос.

К сожалению, утешить мэра Эйбби было нечем. Расписывать в подробностях, как Нат метался от боли и кашлял кровью, у миссис Фронтайн не было никакого желания, да и вряд ли мистер Фланнаган захотел бы это слушать. Поэтому, оставив на время свою вышивку, она едва заметно вздохнула и сказала как можно нейтральнее:

- Мистера Ганна опять мучил кашель, так же как и вчера, никаких изменений. - Звучало не очень оптимистично, так что Эйбби решила добавить: - Но зато рана при перевязке выглядела лучше, нет осложнений. Это очень хорошо. И спать он стал спокойнее.

Наверное, пришел черед Аббигейль говорить глупости, но ей почему-то хотелось приободрить мэра. Не то, чтобы она радикально изменила свое мнение о нём в лучшую сторону - миссис Фронтайн по-прежнему остерегалась Фланнагана и неуютно себя чувствовала в его присутствии, но не считала его однозначно плохим человеком. По мнению Эйбби, люди, переживающие за других, совсем злыми быть не могли. А мистер Фланнаган сильно переживал за своего помощника, и это было заметно. Наверное, даже слишком заметно...

Поколебавшись немного, Аббигейль нерешительно заметила:

- Может быть, вам тоже стоит отдохнуть, мистер Фланнаган? Вы так переживаете, что скоро сами заболеете...

Наверное, со стороны звучало не очень вежливо - как намек: "а не пора ли вам уходить, господин мэр?", - но миссис Фронтайн говорила вполне искренне. Фланнаган, однако, никаких намёков не углядел, и лишь отрицательно качнул головой. Потом обошёл кровать и присел на свободный стул.

- Я сейчас уйду, - пообещал он, машинально поправляя перевязь, что было плохим признаком. Обычно при дамах Фланнаган старался не привлекать внимание к своему увечью. Спохватившись, Росс опустил здоровую руку на колено, чтобы не было искушения ещё что-нибудь сделать с покалеченной конечностью, и постарался переключить своё внимание на Эйбби.

Фланнаган никогда не забывал, что Аббигейль Фронтайн - та самая женщина, в которую влюбился его помощник и друг. Если бы не драматические обстоятельства, он проявил бы больше интереса к самой Эйбби. Что это должна быть за женщина, чтобы Нат ради неё пошёл на авантюру с отмазкой от уплаты налогов, обманывая человека, которого сам же называл своим благодетелем?

Эйбби выглядела мило и скромно, и она несомненно была очень добра. Строгие леди вроде миссис Стенли, и тем более, миссис Присли, держались с мэром довольно сухо. Фланнаган был очень благодарен этим женщинам за то, что они трогательно ухаживают за его помощником, но предпочитал придерживаться делового тона. И только в присутствии Аббигейль ему вдруг захотелось просто поговорить, может быть, поделиться своими надеждами. Не исключено, что дело было не только в Эйбби. С её братом Джоном у Фланнагана сложились доверительные отношения, насколько вообще можно говорить о доверии между янки и южанином.

- Может быть, вы не откажетесь немного побеседовать? - спросил мэр. - Мне бы хотелось поблагодарить вас за вашу доброту к мистеру Ганну. Меня поражает благородство и великодушие, с которыми вы и другие леди этого города ухаживаете за ним. Мне он дорог, как друг, как человек, который не раз спасал меня в очень неприятных обстоятельствах. Но я считал, что для южан Нат - всего лишь янки, и не ожидал, что ему окажут столько внимания.

Эйбби тоже не ожидала, что Фланнаган окажет столько внимания ей самой, поэтому немного смутилась. Но не похвале в свой адрес, а необходимости вести разговор на такую сложную тему. Если начать объяснять причины своей благодарности мистеру Ганну, нужно будет затронуть и вопрос об авантюре с налогами, а это не совсем удобно. Не говоря уже о том, что беседовать с представителями оккупационной власти без нужды не следовало - они с Джоном и так рискуют получить сомнительную репутацию "подлипал", из-за того, что постоянно околачиваются возле янки. Однако от холодного ответа миссис Фронтайн удержало чувство всё той же справедливости. Если уж хватило бесстыдства занять у мэра-янки денег, то это же бесстыдства должно хватить и на короткую беседу с ним. Поэтому, снова принявшись за вышивку, Аббигейль вежливо ответила:

- Думаю, в этом нет ничего удивительного. За то время, которое мистер Ганн провел к Городке, он помог многим. Порядочные люди теперь помогают ему.

Это было правдой. Вряд ли кто-то из достойных женщин города ударил бы палец о палец ради подстреленного юниониста, если бы тот вел себя, как большинство оккупантов-северян. Можно было, конечно, спросить, почему к самому Фланнагану не столь трепетное отношение, ведь он сделал для южан куда больше, чем Нат, но это был уже другой вопрос.

- К тому же мистер Ганн - друг нашего с Джоном отца, - продолжила Эйбби, не видя причин скрывать правду. - До войны бывал в нашем доме, в Джорджии.

На этом Аббигейль остановилась, понимая, что в двух словах сложные отношения семьи Риддонов и Ната не опишешь. Как объяснить мистеру Фланнагану, что хотят они того или нет, а мистер Ганн в какой-то мере остается частью их семейства? Безусловно, частью далеко не достойной и уж точно не преданной, но, тем не менее, частью. Наверное, более стойкие и мужественные Риддоны давно бы отреклись от изменника, но в данном случае всё было не так просто. Да и зачем мэру тонкости чужих отношений? Решив не углубляться, миссис Фронтайн осведомилась, из вежливости поддерживая беседу:

- Вам доводилось бывать в Джорджии?

Задав свой вопрос, Аббигейль тут же раскаялась - а вдруг как Фланнаган скажет, что был там с войсками Шермана? Если так - то, невзирая на чувство благодарности и все прочие чувства, беседу придется сразу прекратить. К мародерам у Эйбби было стойкое отвращение, а кем ещё можно было назвать людей, участвовавших в печально известном "Марше Шермана", как не мародёрами?

В этом плане совесть Фланнагана была чиста, и он без особых колебаний ответил на вопрос Эйбби:

- Да, в Джорджии я бывал. После войны я некоторое время работал секретарём при канцелярии губернатора Атланты. - Он посомневался немного, но продолжил, уж больно интересно поворачивался разговор: - Но я не задержался там надолго. Меня арестовали по ложному обвинению. Мистера Ганна, как моего человека, попытались заставить дать ложные показания против меня. Ничего не добились, конечно же. Я обязан его мужеству своей жизнью и честью.

Эту скандальную историю легко было узнать, наведи кто-то справки о том, откуда приехал Фланнаган и почему покинул самое первое место своего назначения на оккупированной территории. Несправедливый арест мог сыграть даже на Фланнагана, причём как в его отношениях с южанами, так и с северянами. Если бы кто-то вздумал в третий раз обвинить Фланнагана в каких-то махинациях, он мог с чистой совестью говорить о личных врагах среди республиканцев и заработать себе репутацию несправедливо оклеветанного мученика. Но сейчас его больше заинтересовало то, что Эйбби сказала об отношениях семьи Риддонов с Натом. Неожиданная откровенность миссис Фронтайн удивила мэра. По разговорам с Натом, Росс знал, что тот не хотел воевать на стороне Севера и даже пытался перед войной уйти в отставку. Теперь становилось понятно, что помимо неприятия войны как таковой, у Ната были и личные причины для подобного поведения.

- Нат - удивительный человек, - продолжил Росс. - Ухитряется оказывать неожиданные и очень серьёзные услуги, но совершенно не ставит их себе в заслугу. Сперва мне казалось, что он просто скромничает, а потом я понял, что он совершено чистосердечен, и делает то, что ему кажется правильным. Неудивительно, что его благородство рано или поздно признают и друзья, и враги. Но что за причины заставили его отдалиться от вашей семьи? Простите, вопрос бестактный, - признал Фланнаган, чуть склонив голову. - Я на нём не настаиваю.

Вопрос был не то, чтобы бестактный, а странный. Если мистера Фланнагана так интересует жизнь Ната, не проще ли было узнать подробности у самого Ната? Но особенно скрывать Эйбби было нечего - стыдиться знакомств отца ей бы в голову не пришло. Другое дело, что ответить мэру ей было нечего.

- Я не знаю, почему после смерти отца мистер Ганн к нам не приезжал, - сказала Аббигейль честно. - Может быть, не получилось. До Саванны не так-то просто добраться, - пояснила она. - А потом, во время войны, это и вовсе стало невозможно.

Нитка, которой она шила, закончилась, и Эйбби взяла в руки ножницы, чтобы ее обрезать. Попутно она размышляла над признанием Фланнагана о его аресте. Будь Аббигейль лучшего мнения о мэре, она бы безоговорочно поверила в его невиновность, но она сомневалась. Это чем же таким надо было провиниться, чтобы арестовали свои же? С военной полицией Атланты Риддоны имели некоторое знакомство, так что миссис Фронтайн неплохо представляла себе, как именно там выбивают нужные показания. Но одно дело - обращаться так с бесправными южанами в ранге мятежников, а совсем другое - с собственными гражданами. На это нужна веская причина - либо очень злой навет, либо настоящая вина. Впрочем, уточнять подробности этого темного дела, Эйбби не стала - это было неуместно, невежливо, да и ее не касалось.

Наверное, здесь можно было бы остановиться и сказать что-нибудь нейтральное, но поколебавшись, Эйбби всё-таки оторвала взгляд от шитья и заговорила о том, что не давало ей покоя вот уже некоторое время:

- Я хочу перед вами извиниться, мистер Фланнаган, - сказала она серьезно, - за тот обман с налогами. Это было очень нехорошо по отношению к вам и мне не стоило соглашаться. Надеюсь, вы не слишком сердитесь?

Милая непосредственность Эйбби заставила Фланнагана улыбнуться. "Определённо, она не знает о том, что Нат влюблён в неё, - подумал мэр с убеждением. - Южные леди слишком строги. Вряд ли миссис Фронтайн позволила бы себе помогать, если бы знала о тех чувствах, которые к ней испытывает Нат, даже если он - старый друг семьи. Этим она дала бы понять, что согласна принять от него не только деньги, а по Нату незаметно было, чтобы его дела на любовном поприще шли хорошо".

- Миссис Фронтайн! - Фланнаган чуть подался вперёд на стуле, внимательно глядя на Эйбби своими сине-серыми, спокойными глазами, по которым никогда нельзя было угадать, какие страсти способны подниматься в его душе. - Вы нуждались в поддержке, и мистер Ганн оказал её в меру своих сил. Конечно, я был удивлён, что он попытался сделать это за моей спиной. Но я понимаю причину: Нату как никому другому известно, что в мои обязанности не входит поддержка южан и попечение об их благополучии. Так что я не вижу оснований сердиться.

Росс улыбнулся своими тонкими губами, но потом взглянул на лежащего в наркотическом сне Ната, и улыбка сама исчезла с его лица. Эйбби он сказал правду, он был не против, чтобы Нат и дальше что-то творил у него за спиной время от времени - лишь бы был жив.

- Надеюсь, он выживет, - проговорил Фланнаган, тихонько вздохнув, после чего снова посмотрел на Аббигейль. - Я ещё не поблагодарил вас за вашу самоотверженную помощь. Надеюсь, мистер Риддон не сильно огорчён тем, что вы остались на время в Городке?

- Джон, конечно, не обрадовался, - не стала врать Эйбби, - но против трех-четырех дней он возражать не стал. Это же немного.

Речь Фланнагана, определенно, произвела на вдову впечатление и заставила слегка покраснеть. Всё-таки она не ожидала такого снисходительного отношения. Делая на кусочке темной ткани аккуратные стежки и попутно радуясь, что это занятие позволяет ей не смотреть на мэра, миссис Фронтайн подумала, что коллектор не был бы столь лоялен к Риддонам, если бы так не любил своего помощника.

- Особой самоотверженности в моем поступке нет, - заметила она справедливости ради. - У нас в Саванне женщины всегда помогали выхаживать больных. Думаю, что здесь всё так же... - Посчитав эту тему исчерпанной, миссис Фронтайн вежливо поинтересовалась: - А вы с мистером Ганном, наверное, служили вместе?

Фланнаган сдержанно улыбнулся. Любопытство этой маленькой, симпатичной женщины, было ему в чём-то даже приятно. Некстати вспомнилось, что её участок находится как раз между двух его участков. Росс не страдал от одиночества, но он понимал, что должен обзавестись семьёй. Иначе ради кого он покупает землю, пытается закрепиться здесь? Вот если бы жениться на такой, как миссис Фронтайн, и действительно по-настоящему осесть в Техасе! Но Росс решительно оборвал собственные мысли. В его личный кодекс чести не укладывалось понятие "отбить женщину у друга", тем более что этот друг лежал сейчас рядом, тяжелораненый и беспомощный. Хотя, если посмотреть на ситуацию непредвзято, немногого Нат добился, несмотря на своё заявление о том, что хочет жениться на Аббигейль. Фланнаган незаметно вздохнул, и вернулся к разговору.

- Нет, мы не служили вместе, - ответил он на вопрос Эйбби. - Я поучаствовал только в самом начале войны, меньше месяца. Потом получил осколочное ранение в руку и уже не вернулся в строй. С мистером Ганном мы познакомились сразу по окончании войны, в конце апреля, в форте Хэмптон в Аппалачских горах, на границе между Теннеси и Джорджией. Нат как раз увольнялся со службы, и я предложил ему ехать со мной. Так что мы знакомы чуть больше восьми месяцев. Вас удивляет, что за такой короткий срок мы стали друзьями? - спросил он почему-то.

Учитывая, что миссис Фронтайн умудрялась называть друзьями людей, которых знала меньше месяца, ее не удивила подобная поспешность.

- Главное, не срок знакомства, а совместно пережитое, - заметила она с убеждением, - можно полжизни знать людей и не быть с ними друзьями.

Можно было бы замолчать, показывая мэру, что ему пора оставить в покое и своего друга, и его сиделку, но миссис Фронтайн сочла это слишком неучтивым. Нельзя платить хамством на вежливость. Некоторое время она мысленно перебирала безопасные темы, потом осведомилась:

- Север Джорджии достаточно далеко отсюда. Почему же тогда вы с мистером Ганном перебрались в Техас? На востоке не в пример спокойнее.

Аббигейль не стала этого говорить, но подумала, что по своей воле Джорджию на Техас точно бы не променяла.

Фланнаган, в отличие от миссис Фронтайн, считал Техас местом самым подходящим и куда более выгодным, чем та же Джорджия. Техасцы не были такими заносчивыми, как джорджианцы, легче относились к приезжим, если эти приезжие вели себя благоразумно. Но говорить Аббигейль, что считает её соотечественников заносчивыми, Фланаган не стал.

- После неприятностей в Атланте мне хотелось найти тихое место где-нибудь подальше от Джорджии, - ответил он. - От центрального правительства мы здесь достаточно далеко, к тому же, Техас - хорошая страна, у которой много возможностей. Индейцы и оккупация - это временно. Надеюсь, мне удастся закрепиться здесь, точно так же, как это сделало множество переселенцев до меня.

Фланнаган снова взглянул на Ната, и пришёл к выводу, что пора и честь знать. Вряд ли миссис Фронтайн рассчитывала, что просидит до вечера в обществе мэра. Поднявшись со стула, Росс улыбнулся женщине, и на этот раз улыбка его была простой и доброй.

- Спасибо вам за помощь, и за то, что не отказались побеседовать со мной, миссис Фронтайн, - сказал он. - Вы очень добры. И я так же надеюсь, что Техас станет и для вас добрым домом. Передайте мой поклон мистеру Риддону, когда его увидите.

Он поклонился женщине, не спеша сразу разворачиваться и уходить. Всё-таки Эйбби находилась в его доме, и вдруг ей захочется что-то добавить к сказанному, или уточнить. Росс старался вести себя как можно вежливее. Тем более что юная вдова ему понравилась. Как-то до этого разговора, даже на собрании землевладельцев, Росс мало обратил на неё внимание, а сейчас, несмотря на всё убеждение о том, что нехорошо отбивать девушек у друзей, он не мог отказать себе в удовольствии побыть в её обществе на полминутки подольше.

Миссис Фронтайн, однако, не собиралась задерживать Фланнагана. Она положила вышивку на столик и тоже поднялась со стула, посчитав, что сидеть при прощании не совсем вежливо.

- Да, я передам ваши слова Джону, - согласилась она покладисто. - Доброго вам вечера, сэр. Мы позаботимся о мистере Ганне, так что можете спокойно отдыхать. Вам это сейчас необходимо.

Учитывая не такое уж близкое знакомство, руки мэру миссис Фронтайн подавать не стала, хотя не могла не признать, что преданность Фланнагана другу достаточно похвальна. Настолько похвальна, что способна изменить мнение о нём хозяйки "Мокрой Пади" в лучшую сторону.