Глава семьдесят восьмая,
из которой можно узнать, что страшнее Джэфета Эскейпа зверя нет, хотя ему самому от этого не легче...

16 марта 1866 года

Утро было в самом разгаре.

Бегунок сидел в камере тюрьмы Городка и размышлял. Вернее вспоминал. Вернее приходил в себя. Самое время было сказать: и как это его угораздило?!

Бегунок обычно философски относился к нападениям на себя. Естественно, если нападали не индейцы, а свои, белые. Такой человек, как он, часто служил объектом недовольства. Поводом к ому был, во-первых, его род занятий. По причинам, которые Бегунок уже ранее перечислял Фланнагану, охотников за скальпами не любили: недобросовестные скальпхантеры порой своими действиями провоцировали индейские нападения, а некоторые грязные подонки и вовсе убивали мексиканцев, чтобы выдать их скальпы за индейские. Ряд людей, особенно приехавших из восточных штатов, не одобряли и убиения индейцев, считая, что те в своих зверствах "не ведают что творят" и потому им все, абсолютно все, нужно простить и ни в коем случае не препятствовать. Правда, с такой иллюзией здесь, в западных штатах, новички быстро расставались (часто вместе со своими скальпами, или другими частями тела), но в небольшом количестве, среди вновь прибывших, она все же присутствовала.

Во-вторых, людей части провоцировала невнушительная внешность Бегунка и то, что он держался в одиночестве, без группы поддержки. Кто-нибудь из неуверенной в себе молодежи периодически хотел самоутвердиться, выбрав противника как можно меньше ростом и внешне более слабого. Бегунок привык от таких стычек уклоняться. Буквально уходить из салуна и больше не возвращаться. И ему все равно было, что ему в след кричат, что он "трус", "недоносок" и пр. На такие вещи он просто не реагировал.

Нынешним утром он пораньше пошел в салун завтракать. Он всегда вставал довольно-таки рано, раньше остальных "гвардейцев", как раз тогда, когда Бен только открывал салун. Но на этот раз в салуне оказался основательно подвыпивший Стоун. Можно было предположить, что ребята, получив деньги, непременно первым делом напьются. Большинство из них действительно вчера так и поступило, и Бегунок с замиранием сердца наблюдал - не передерутся ли они от избытка чувств. Но все обошлось.

И тут вдруг, пожалуйста! Стоун выглядел так, словно пил, не переставая всю ночь. Но главный сюрприз ждал Бегунка впереди. По-видимому, к Стоуну просочилась информация, что мэр уволил его с подсказки Бегунка. Во всяком случае, Стоун постоянно возвращался к этой теме в своей сбивчивой речи. Попытки успокоить его ни к чему не привели. Плохо, что Бегунок, не подозревая ничего дурного, позволил Стоуну подойти близко к себе, а потом тот вдруг, с неожиданной для пьяного прытью, выбросил вперед руку и схватил его за шиворот.

Бегунок по своему опыту знал, что часто отсутствие сопротивления успокаивает человека. Он не стал бороться или выворачиваться, а только пытался воззвать к остаткам здравого смысла Стоуна, призывая его мирно разойтись и убеждая, что все равно он этим ничего не изменит. Но это мало действовало.

Стоун сначала попытался вмазать Бегунка в барную стойку, потом, наверное, не успокоившись этим, схватился за револьвер.

Возможно, он и не собирался стрелять, но этого Бегунок не знал. А потом, пьяный человек может просто не проконтролировать палец на спусковом крючке.

И все...

В этот момент Бен вылетел из салуна с воплями: "Помогите! Стоун убивает Эскейпа!" Но ворвавшиеся следом "гвардейцы" застали картину совсем противоположную...

Фланнаган явился в тюрьму минут через десять после того, как Бегунка заперли в камере. Мэр явно торопился, потому что был не до конца одет, без пиджака и галстука, в рубашке с не застёгнутыми манжетами. Пару секунд он разглядывал Бегунка через решётку, словно хотел убедиться, что это действительно он.

- Мистер Эскейп... - Фланнаган даже не сразу нашёлся, что сказать. - Что вы наделали?! Вы же помощник мэра, а ввязались в драку. Я не могу ради вас сделать исключение и изменить Декрет. Это вы понимаете?

Бегунок сидел в тюремной камере такой маленький и несчастный, с поникшими плечами и опущенной головой. Он походил более на огорченного ребенка, которого заперли в наказание за то, что он стащил варенье из кладовки... Представить, что этот человечек только что уложил здоровяка Марти, а заодно сломал ему челюсть, было очень трудно. Стоун во время удара, как назло, прикусил язык, так что крови было - целый ручей! Картина, открывшаяся перед "гвардейцами" ужасала - неудивительно, что они поспешили запереть Бегунка в клетку, хотя тот моментально прекратил сопротивление, как только его схватили.

Едва появился мэр, Бегунок поднялся и подошел к разделявшим их прутьям. Текст декрета Бегунок прекрасно знал с самого первого дня своего появления в Городке. И в Декрете очень четко указывалось, что никакого разбирательства, кто прав, кто виноват, кто начал, а кто защищался - не будет, а будут наказаны обе стороны. Так что доказывать, что это Марти зачем-то сдуру выхватил револьвер, было совершенно бесполезно, и с точки зрения Бегунка, очень унизительно. И потому он ничего на эту тему не сказал, хотя очень хотелось. Начать оправдываться, наверное, закономерное желание всякого человека: "Это не я, это он первый начал!!" Но Бегунок мужественно промолчал.

В те несколько минут, пока он сидел в камере, он пытался вычислить, что делать дальше. Попасть под Декрет он никак не мог себе позволить! Значит, нужно было найти 500 долларов. У него оставались деньги в банке, но банк находился за два штата отсюда и, естественно, никто Бегунка за деньгами не отпустит, опасаясь, что он просто сбежит.

Вчера был расчет у мэра, и Бегунок получил свои 390 долларов, обещанных по предыдущему контракту. Карманных денег у него оставалось около одиннадцати долларов (после происшествия с Соней, Бегунок стал расходовать карманные средства очень экономно: мало ли что ожидает впереди!). Таким образом, у него было сейчас 400 долларов. "Хорошо, что я не успел отдать долг Нату!" - подумал Бегунок и стал прикидывать, где взять недостающие сто долларов.

- Вы... - очень хотелось сказать "Вы меня выгоните?", но Бегунок подумал, что в такой фразе будет косвенное указание мэру действительно выгнать его. И потому, как бы ни было Бегунку стыдно, он перестроил фразу и через силу произнес: - Вы оставите меня на службе?

Вид у него был такой несчастный, что он даже казался ниже своего маленького роста.

Фланнаган вздохнул. Бегунок вёл себя так, что орать на него или пугать совершенно не хотелось. Но представить себе, что придётся наказать собственного помощника, мэр тоже не мог.

- Мистер Эскейп! - Росс неопределённо взмахнул рукой. - Вы поставили меня в очень неловкое положение. Мне бы следовало порвать контракт с вами, а уж потом разбираться с этой дракой. Я не хочу вас прогонять, как помощник вы меня вполне устраиваете. Но что мне делать? Теперь я должен либо выпороть вас, либо потребовать, чтобы вы заплатили пятьсот долларов.

Фланнагану очень хотелось спросить: "Что на вас нашло?" Но это теперь уже не имело значения. Впервые с самого принятия Декрета Фланнаган почувствовал, насколько всё-таки это неудобная штука. Надо было как-то усовершенствовать его. Но до этого момента Декрет не просто работал, а работал хорошо. Берри перестал пить, МакКуин взялся за ум и сделался примерным служащим, фотограф, который баламутил народ, убрался из Городка, а на 500 долларов, заплаченных за Чарли Хезера, отремонтировали наконец помещение школы. Но вот, перед мэром стоял несчастный, пристыженный помощник, и Фланнаган от одного его вида хотел попросту открыть камеру и отпустить беднягу, пожалев и успокоив напоследок. Жаль только, поступить так было нельзя.

Бегунок даже вздрогнул при словах мэра "Мне бы следовало порвать контракт с вами, а уж потом разбираться с этой дракой". Если бы мэр решил так поступить, было бы совсем плохо. Оставшиеся сто долларов хотя и не фантастическая сумма, но их нужно было где-то раздобыть. Не занимать же второй раз у Ната!

Бегунок вздохнул. Между прочим, о непременном разжаловании провинившихся Декрет ничего не говорил. Хотя на то была свободная воля Фланнагана: кого хочет - нанимает, кого хочет - прогоняет. Что тут против этого скажешь?

- Господин мэр, - произнес Джэфет негромко. - У меня на руках четыреста долларов. Если бы вы позволили мне подписать обязательство в счет будущего жалования...

Фланнагану наверное на роду было написано, что однажды он будет стоять в коридоре маленькой тюрьмы Городка и только и делать, что вздыхать, сожалея о собственном Декрете. Конечно, мистер Эскейп не останется голодным и на улице, если отдаст все деньги. Но получалось, что он проработал даром три месяца, и проработает ещё полтора, если отдаст всё в счёт оплаты долга. Такое положение виделось Фланнагану несправедливым. Однако публичная порка была бы ещё более неприглядным вариантом. Росс задумчиво пригладил волосы.

- Я одолжу вам сто долларов, - сказал он с очередным вздохом. - Правда, мне жаль, что вы останетесь без наличных денег на ближайшее время.

Всё-таки это было неправильно. Одно дело, когда типы вроде того же Стоуна влипают в истории и лишаются того, что заработали, и совсем другое - честный и исполнительный мистер Эскейп. За всё время, пока он работал у Фланнагана, на него нельзя было пожаловаться. Он не пил, ответственно относился к работе, да и подрался-то всего один раз. Его не за что было так сурово наказывать.

Фланнаган зачем-то ушёл от камеры, в конец коридора, к двери. Ему захотелось убедиться, что их никто не подслушивает. Вернувшись, он приблизился к решётке и тихо сказал:

- Заплатите деньги, я потом верну их вам. В этом не будет ничего нечестного, всё равно я собирался пожертвовать после сбора урожая некоторую сумму на благоустройство города. Вложу немного больше, чем собирался.

Бегунок даже улыбнулся. Он совсем не ожидал того, что ему сказал и предложил мэр.

- Нет, господин Фланнаган! - все также еле заметно улыбаясь, Бегунок отрицательно покачал головой. - Если вы все же оставляете меня на должности помощника мэра, то как же я смогу требовать от других исполнения правил и законов, если сам буду их в тайне нарушать? Я очень благодарен вам за вашу доброту и великодушие, но я не могу ими воспользоваться. Если все равны перед законом, значит, все действительно должны быть равны.

Бегунок говорил тихо и спокойно. Как ни странно может быть для тех, кто его мало знал, но для Бегунка самое важное было верить в правоту того дела, которое он исполняет.

Фланнаган достаточно трезво смотрел на жизнь и не считал себя особенно честным и принципиальным, поэтому и не обиделся на то, что подчинённый напоминает ему о необходимости вести себя честно. Кивнув, мэр сказал, наконец:

- Хорошо, мистер Эскейп. Вы правильно рассудили, и я этого не забуду. Я одолжу вам сто долларов, чтобы вы могли внести за себя всю сумму. Расписку потом напишете.

Фланнаган подумал, что за четыре месяца найдёт способ отблагодарить Бегунка за его службу, чтобы всё-таки не оставлять совсем без денег. Всегда могут подвернуться поручения, за которые можно заплатить отдельно. В любом случае, обижать своего помощника мэр не хотел.

- Но может быть, всё-таки объясните, что на вас нашло? - спросил он.

Теперь, когда с основным вопросом они разобрались, можно было попытаться вникнуть в мотивы поведения Бегунка. Фланнагана это интересовало, потому что он предпочитал знать, на что способны его люди и на какие провокации они поддаются. В том, что Стоун сам спровоцировал мистера Эскейпа, Росс был уверен. Слишком осмотрительно и аккуратно вёл себя Бегунок, чтобы кинуться на человека без веской на то причины.

Бегунок вздохнул. Ну вот, настало время объяснений. И что ж теперь оставалось сказать: "Это не я, это все он!"? А кто на самом деле был виноват? Бегунок, который по неосторожности позволил себя схватить пьяному Стоуну?

- Я испугался, - сухо ответил Джэфет и посмотрел куда-то в сторону. Он совершенно не стеснялся признаться в этом. Да, испугался! Зачем отрицать очевидные вещи, и выдумывать уважительные причины?

Бегунок еще точно не знал, насколько серьезные повреждения он нанес Стоуну. Но судя по тому, что с ним разговаривает мэр, дела Стоуна не так уж плохи. Иначе бы шериф сообщил Джэфету, что его дело будет передано в суд Ньютона. И Бегунок припомнил рассказ Люси, о печальной судьбе предыдущего курьера: его зарезали, а убийцу повесили в Ньютоне.

Что же, можно считать, что Бегунку очень повезло: он отделался всего лишь четырьмястами заработанными долларами и еще сотней долга...

Фланнаган не считал, что Бегунку повезло. Проработать несколько месяцев и потерять весь заработок - это не везение, даже если человек сам виноват. Зато объяснение Джэфета было мэру понятно, и никакого другого он не стал требовать. По мнению Фланнагана страх был одной из серьёзных движущих сил в мире. Из страха за свою жизнь люди совершают худшие вещи, даже убивают, а Бегунок всего-то врезал пару раз своему противнику.

Фланнаган вздохнул и кивнул Бегунку.

- Хорошо, я скажу шерифу, чтобы он вас выпустил, - сказал он. - Расплатитесь - и возвращайтесь к своим обязанностям.

Фланаган ушёл. А минуты через три мистер Корбетт действительно отпер камеру, в которой сидел Бегунок, и выпустил его, хотя и косился подозрительно, будто опасался, как бы помощник мэра на него не кинулся. Впрочем, мистер Корбетт всё время чего-нибудь опасался.

Противник Бегунка, Марти Стоун, тоже должен был решить для себя проблему, что ему делать: отдавать все заработанные деньги, или подставлять спину. То, что мистер Эскейп одним ловким ударом сломал ему челюсть, совершенно его не оправдывало и не освобождало от наказания. Тем более что аптекарь, мистер Марвел, уже скрепил его челюсть при помощи тут же изготовленной металлической скобы, умыл - и отправил под конвоем в ту же тюрьму. Так что Бегунок ушёл, а Стоун занял его место.

Наверное, в данный момент Марти Стоун чувствовал себя самым несчастным человеком из всего Городка. У него болела сломанная челюсть, и он никак не мог решить для себя, как ему поступить. Большого выбора у Стоуна не было. В его кармане лежали триста восемьдесят долларов (десятку он успел потратить накануне вечером, когда усердно напивался) - и это было всё его "состояние". К тому же, Марти пребывал в уверенности, что никто не захочет одолжить ему сто двадцать долларов. Фланнаган его прогнал, и понятно было, что в ближайшее время он не сможет найти такую работу, на которой можно запросто заработать сотню-другую, чтобы вернуть долг. Друзей, которые о нём позаботятся, у Стоуна тоже не было. Стоун ощущал себя обиженным и несчастным не меньше Бегунка. Что ему принесла его служба? Одни страдания! И всё, что ему оставалось - это страдать дальше. Его высекут на глазах всего Городка, а потом он вынужден будет убраться, как побитая собака, и искать себе счастья в других местах! Вот она - благодарность янки за хорошую работу!

Пока Стоун валялся на убогой тюремной кровати, его бывшие сослуживцы бурно обсуждали происшествие. Нельзя сказать, что на остальных "гвардейцев" выходка Бегунка подействовала так же, как на шерифа. Они и раньше подозревали, что этот маленький человечек, которого Нат так легко взял на работу, а мэр сделал своим помощником, чем-то отличается от обычных людей. Вот Стоун сдуру с ним сцепился - и проверил на себе, что лучше к коротышке не лезть. Очень кстати, что именно Стоун, а не кто-то из них.

- А деньги он зря отдал, - высказал чуть позже Моллиган. - По мне - лучше получить полсотни, чем потерять полтысячи.

Его подняли на смех. Никто не поверил, что красавчик Моллиган согласится терпеть порку. Но в глубине души каждый примерил ситуацию на себя: отдать пятьсот долларов (полтысячи!) - или получить какие-то паршивые пятьдесят ударов? Сравнение оказывалось такое несоразмерное, что все - и тихоня Брент, и Фицджералд с Джойсом, и даже молчаливый Джек, телохранитель мэра, подумали про себя, что неспособны на такую глупость, которую отколол Бегунок: отдать полтысячи за счастье избежать порки. Шкура заживёт за пару недель, а вот за такие деньги нужно несколько месяцев работать.

Бородач в разговор не вступал. Он-то очень хорошо понимал Бегунка. Так понимал, что минут через пять ушёл из салуна и отыскал помощника мэра.

- Мистер Эскейп! - Бородач слегка замялся, хотя со стороны наверное это выглядело забавно, когда громила, которому Бегунок едва дотягивался до плеча, смущался и чуть не ножкой крутил перед новым помощником мэра. - Вы меня извините, но зачем вам отдавать такую кучу денег? Это несправедливо. Послушайте! Зачем вам это нужно? Лучше заберите деньги обратно. Мистер Фланнаган всё равно мне поручил эту порку. Так что же я, зверь, или без понятия? Да я совсем легонько, будьте уверены, так что и бояться нечего! Через три дня забудете, что вообще что-то было.

Фланнаган действительно предупредил Бородача, что исполнять приговор придётся ему. Мэру не понравилось, что помощники шерифа как раз "без понятия", им дали приказ - они исполняют, не задумываясь о том, чтобы действовать помягче. Не то, чтобы они чрезмерно усердствовали, но самому Бородачу и тому заезжему фотографу досталось куда сильнее, чем Стиву Берри, потому что Бородач Стива пожалел, действовал вполсилы. Теперь же, когда МакКуин ещё и на себе испытал, что такое получить пятьдесят ударов, он и вовсе должен был вести себя очень деликатно. Сам Бородач на подобные поручения не обижался. Он был не против получить лишние 50 центов за работу, которая не входила в условия контракта.

И теперь Бородач, из сочувствия к Бегунку, теряющему весь свой заработок, искренне хотел ему помочь.

Бегунок исподлобья глянул на Энди. Он не знал, свирепеть тут или смеяться, но решил, что не требуется ни то, ни другое.

- Спасибо на добром слове, - ответил он. - Но я не буду ничего менять.

Подумав, что его мотивов Бородач точно не поймет, Бегунок повернулся и пошел проч. Даже если бы Бородач понял, Джэфет все равно не стал бы ему ничего объяснять. Не хотел он никому ничего объяснять. Это было его личное дело. И вообще он отнесся к этой потере очень легко. Наверное, он так плохо верил в то, что ему, за необременительную работу, выплатят серьезную сумму, что к исчезновению ее отнесся очень спокойно.

В дальнейшем Бегунок держал себя на своей новой должности еще более мрачно и еще более скрупулезно.