Глава восемьдесят вторая,
в которой миссис Аббигейль Фронтайн беседует с мэром, и приходит к выводу, что ей это приятно, а мэр радуется тому, что не принимал скоропалительных решений...

20 марта 1866 года, день

После того, как Джон Риддон вернулся из Ньютона и помог (чем мог) соседям, он вплотную занялся делами своего ранчо. В частности, купил телят, чтобы увеличить свое стадо. Чтобы не тратить деньги и не нанимать для перегона дополнительных рабочих, он решил забрать с "Мокрой пади" Марка, а Эйбби пока отослать в Городок, тем паче, что миссис Стенли пригласила ее погостить пару дней. Возражать миссис Фронтайн не стала и потому, днем 20 марта, находилась в Городке.

Несмотря на то, что в гостях Аббигейль нравилось, сегодня днем ей хотелось побыть одной. Так что, воспользовавшись благовидным предлогом - тем, что сегодня был день рождения Сьюзен Риддон, матери Эйбби - она направилась в церковь, безлюдную по случаю буднего дня и дневного часа. Впрочем, самым что ни на есть грешным образом, к молитвам миссис Фронтайн расположена не была, так что, сидя на жесткой скамье, размышляла о вещах вполне земных. К примеру, о том, что до сих пор не может окончательно снять траур. Вот не может и всё. И ведь не то, чтобы было нечего носить - она недавно сшила себе достаточно красивое, серое платье. Так в чём же дело?

Вздохнув, Аббигейль привычно подумала, как ей не хватает отца. Не матери, а именно отца. Он всегда знал, что делать, не позволил бы ей блуждать в тумане. И, нет, полковник бы не одобрил ее затворничества, это точно... Нельзя заживо укладывать себя в могилу. Всё-таки Риддоны сильные. Эйбби грустно улыбнулась в такт своим мыслям - как же тяжело быть сильной...

- Добрый день, миссис Фронтайн, - негромко поздоровался Фланнаган, появляясь в проходе церкви со шляпой в руке почти так же бесшумно, как Нат.

Фланнаган возвращался от мистера Корбетта и заметил издали, что Аббигейль Фронтайн зашла в церковь. Росс знал, что Аббигейль гостит в доме миссис Стенли, но был занят своими многочисленными делами, да и не видел предлога зайти к священнику, чтобы её увидеть. Для самого Росса это было открытие, что оказывается, он подсознательно думал о миссис Фронтайн и её визите в Городок. Ничего конкретного, но эта юная вдова привлекла внимание мэра ещё в ту пору, когда он раздумывал, как бы прибрать к рукам её землю. Тогда Фланнаган нарочно не стал лично встречаться с владелицей "Мокрой Пади", зная за собой манеру жалеть вдов и совеститься от одного их вида. Но потом о миссис Фронтайн весьма категорично напомнил Нат, заявив, что хочет на ней жениться. Россу стало любопытно, что это за девушка такая, но когда увидел её на собрании землевладельцев - ни к какому конкретному выводу не пришёл. Аббигейль Фронтайн держалась так тихо и неприметно, что трудно было выделить её из числа остальных женщин, среди которых были и более яркие персоны. Например, Карен Маршалл. Но миссис Маршалл в Городке показывалась редко, а у Фланнагана постоянно хватало дел, и никак не получалось съездить к ней на плантацию ещё разочек, чтобы возобновить знакомство. Потом Нат уехал к миссис Маршалл и остался у неё управляющим. Нельзя сказать, что это сильно порадовало мэра, зато дало понять, что по-видимому, он уже передумал жениться на Аббигейль Фронтайн.

Фланнаган вспомнил разговор с Эйбби, когда она сидела у постели раненого мистера Ганна, а он, Росс Фланнаган, изнывал от беспокойства за жизнь своего помощника и друга. Беседовать с Аббигейль оказалось проще, чем с Карен Маршалл. Наверное, памятуя об этом, Фланнаган и зашёл сегодня в церковь, отослав своего телохранителя, чтобы не мешал.

Итак, он произнёс негромко:

- Добрый день, миссис Фронтайн! - Он стоял, высокий, подтянутый, в строгом тёмно-сером костюме, застёгнутом на все пуговицы. Покалеченная рука покоилась на такой же тёмно-серой перевязи, кисть скрывала чёрная перчатка. Склонив голову перед юной вдовой, Фланнаган скромно добавил: - Простите за то, что нарушил ваше уединение, но я увидел вас и счёл, что будет неправильным не поздороваться. Как вы поживаете?

- Добрый день, мистер Фланнаган.

Нельзя сказать, что Эйбби огорчилась его появлению. Личность Фланнагана вызывала у хозяйки "Мокрой пади" интерес - не в последнюю очередь из-за своей неопределенности. Аббигейль никак не могла решить - стоит доверять местному мэру или нет, а это состояние было для категоричной в своих суждениях леди весьма непривычным. Поэтому она не стала отделываться от собеседника ничего не значащими вежливыми фразами, а смущенно ему улыбнулась.

- Благодарю вас, всё очень хорошо, - ответила миссис Фронтайн на вопрос и предложила: - Не присядете? Мне бы хотелось вас поблагодарить за то, что вы неделю назад прислали к нам мистера Берри. Очень выручили.

Эйбби едва заметно вздохнула - то и дело возникающая необходимость прибегать к чужой помощи, ей не нравилась. Нехорошо было утруждать посторонних. Поэтому она добавила покаянным тоном:

- Это из-за меня, конечно. Наверное, всё-таки в следующий раз лучше никого не звать - в Техасе женщины часто остаются одни на фермах и это в порядке вещей. Надо как-то справляться со своей трусостью.

- Возможно, тут дело не в трусости, а в разумной осторожности? - подсказал Росс, присаживаясь на приличествующем расстоянии от Эйбби. Приглашение его порадовало. Фланнаган ожидал, что миссис Фронтайн вежливо ответит "Здравствуйте! Всё хорошо" - и на этом ограничится, дав понять, что его общество ей нежелательно. Пришлось бы пойти своей дорогой.

- Что до мистера Берри - то ему полезны подобные поручения, - продолжил Фланнаган. - В последнее время он меня несказанно радует: не пьёт, ответственно относится к службе. Когда он возвращается с вашего ранчо, я вижу, что он начинает держать себя ещё строже. У мистера Берри и его супруги ещё вся жизнь впереди, вряд ли они уедут куда-то из Техаса, так что ему нужно научиться жить здесь и поддерживать хорошие отношения с остальными жителями.

Фланнагану интереснее было бы поговорить о самой Аббигейль, но как воспитанный человек, он не мог начать задавать вопросы. Нужен был какой-то логичный предлог.

- Вы, наверное, привыкли жить в городе, а не на ферме? - спросил он.

Сам по себе вопрос был достаточно невинный, хотя и осложнялся тем, что задавал его мэр-янки. После войны многим приходилось жить не так, как они привыкли. Но и сам Фланнаган в конечном итоге занимался не тем, чем до 1861 года. Тогда ещё он не подозревал, что станет мэром крошечного городка и начнёт сажать кукурузу.

То, что мэр активно занялся возделыванием своих земель Джон и Эйбби, как его соседи, хорошо знали. И это вызывало у миссис Фронтайн двойственные чувства - с одной стороны, было, конечно, отрадно видеть, что глава городского совета не собирается ободрать местных жителей как липок и сбежать через год куда-нибудь в другое место, но с другой стороны, не стоило всё же забывать, что он - захватчик, оккупант... Как можно радоваться тому, что на Юге обживаются янки? Впрочем, осознание подобного противоречия едва шевельнулось в мыслях Аббигейль - она слишком удивилась небрежности, с какой Фланнаган коснулся вопроса об оказанной им с Джоном услуге. Словно рассылать людей на помощь южанам для мэра-янки - обычное дело. Бросив на собеседника осторожный взгляд, миссис Фронтайн ответила на вопрос:

- Да, я родом из Саванны. Это такой порт в Джорджии, - пояснила она на всякий случай. - Но до того, как переехать сюда, мы с Джоном год жили на ферме возле Атланты. И там было много людей, - признала Эйбби справедливости ради. - Даже слишком много. - Онаь поправила перчатку и объяснила свои слова: - После того, как Шерман сжег всё жилье в округе накануне зимы, многие соседи были вынуждены перебраться к нам, на Сосновые кущи, в целый дом. Так что я, действительно, еще не привыкла думать об осторожности, оставаясь дома одна.

Подобная откровенность была для миссис Фронтайн несвойственна - обычно с малознакомыми людьми она не затрагивала скользких тем, но сейчас ей хотелось посмотреть, как отреагирует на ее слова мэр.

Как тогда, в Атланте, когда измученные женщины-южанки бросали презрительные взгляды на проезжающего мимо них северянина, Росс почувствовал угрызения совести, которые заставили его отвести взгляд. Если бы в правой руке у мэра не было шляпы, он точно взялся бы за покалеченную кисть, позабыв о собственном правиле не делать этого при женщинах. Поход Шермана Фланнаган считал конечно же не самым главным просчётом северян. На фоне того, что целью Линкольна было поработить и уничтожить сам дух Юга, Шерман действовал вполне логично. Ошибкой было провоцировать эту войну, в которой пострадало слишком много людей, вся вина которых состояла в том, что они любили свою родину и не желали предавать её. Но говорить об этом миссис Фронтайн мэр не стал. Он побоялся, что его речи покажутся ей неискренними.

Заставив себя посмотреть на собеседницу, Росс кивнул.

- Да, я вас понимаю, - сказал он негромко. - К тому же, здесь сейчас спокойнее, чем на пути Шермана, и это подкупает. Миссис Фронтайн! - Фланнаган ещё не пришёл к определённому выводу: специально Аббигейль упомянула про сожжённые Шерманом дома, или сделала это по простоте души, но решил на всякий случай посчитать, что имеет дело с женщиной умной. - Мне бы хотелось, чтобы здесь действительно можно было жить спокойно и не бояться, что придут бандиты, или второй Шерман, и сожжёт всё это. Но я не знаю, сколько пройдёт времени, прежде чем можно будет не беспокоиться о женщине, которая осталась одна, далеко от других людей, в своём доме на ранчо. Если бы у меня была сестра, или жена, я бы предпочёл знать, что даже когда меня нет рядом - она под надёжной защитой. Хотя, - вздохнув, добавил мэр, - иногда беда не смотрит на то, рядом ты или нет.

Росс некстати вспомнил умершую жену, и последняя фраза вырвалась сама собой.

Аббигейль вздохнула, признавая истинность сказанным мэром слов. И слегка смутилась от осознания своей эгоистичности - всё-таки Джону, действительно, было спокойнее знать, что сестра не остаётся дома одна. Тут Фланнаган был прав. Другое дело, что подобной чуткости от янки она не ожидала. Так же как не ожидала того, что он смешается при упоминании о Шермане. Строго говоря, не стоило требовать ответа за совершенное бандитами Шермана со всех северян, но в вопросах патриотизма Эйбби была строга. На оккупированной территории южных штатов слишком четко лежала грань между победителями и побежденными, и миссис Фронтайн, как преданный конфедерат, о ней никогда не забывала. Не говоря уже о том, что ненависть к захватчикам так до конца и не покинула глубин ее души.

Впрочем, упорствовать в том, что янки несвойственно ничего человеческого и отворачиваться от мэра, Аббигейль не стала. Немного посомневавшись, она мягко спросила:

- И как ее звали?

Почему-то Эйбби подумалось, что Фланнаган имеет в виду именно женщину. Причем женщину, с которой случилась беда. Хотя почти сразу раскаялась в своем вопросе:

- Простите за любопытство, - добавила она смущенно. - Можете не отвечать.

Фланнаган взглянул на Эйбби, но почти сразу отвёл взгляд и несколько секунд сидел, выпрямившись и глядя куда-то вглубь церкви. Вряд ли по его плотно сжатым губам и непроницаемому выражению можно было предположить, что он ответит на вопрос. Но он ответил:

- Её звали Хелен. Она умерла двенадцать лет назад. - Росс не имел привычки отворачиваться от собеседника, к которому обращался, поэтому повернул голову и посмотрел на юную вдову. - Когда мы поженились, ей было столько же, сколько вам сейчас. У неё была чахотка.

Фланнаган сам себе удивлялся: за последнее время он уже дважды рассказывал мало знакомым людям о своей безвременно умершей жене. Но Аббигейль располагала к откровенности, к тому же стесняться Россу здесь было нечего, в отличие от воспоминаний военного времени.

- Я повёз её в Европу, в Италию, к хорошим врачам, которые знают об этой болезни всё, - продолжил мэр, чуть опустив голову и глядя теперь на собственную шляпу. - Это немного отодвинуло конец. Мы прожили вместе три года, но потом она умерла. - И снова он посмотрел на Эйбби. - Я любил её, но не смог уберечь. Это оказалось не в моих силах. Так было предначертано. Но когда противостоишь злой воле реальных людей - от тебя зависит гораздо больше. Мне пришлось однажды сильно жалеть о своей беспечности, когда я мог уберечь другого человека от гибели, но не проявил твёрдости и не настоял на своём. Поэтому сейчас я боюсь оказаться беспечным, и хорошо понимаю вашего брата. Он ведь любит вас.

Росс Фланнаган был в этом уверен. Он ещё плоховато знал Джона Риддона, но успел убедиться в том, что это - честный, принципиальный молодой человек, для которого важна своя семья.

С тем, что Джону Риддону дорога сестра, Эйбби спорить не стала.

- Да, любит, - согласилась она просто. - Знаете, Джон говорит, что так опекает меня, потому что пообещал нашему отцу, когда тот умирал, но я думаю, он бы поступал так же и без всяких обещаний.

Миссис Фронтайн взглянула на мэра. Надо сказать, откровенность Фланнагана весьма расположила к нему вдову. Будучи глубоко убеждена, что если человек способен любить, то его душу нельзя назвать омертвевшей, Аббигейль подумала о мэре Городка с большей симпатией, чем раньше. Но в то же время и усовестилась своего поведения. Не очень-то деликатно было тревожить старые раны.

- Мне очень жаль, что я вас расстроила, - сказала она искренне, слегка касаясь пальцами здоровой руки собеседника. - Не стоило заводить речь об утратах.

Тонкие губы мэра тронула улыбка. Приятно, когда юная леди касается твоей руки. Впрочем, он уже вышел из того возраста, когда одно лишь прикосновение к женской ручке заставляло его сердце забиться сильнее.

- Воспоминания - это то, без чего невозможно жить человеку, - сказал Росс со спокойным убеждением. - Я благодарен вам за то, что вы дали мне возможность на минуту вернуться в прошлое.

Миссис Фронтайн нравилась мэру всё больше и больше. Она вела себя просто и искренне, и Росс снова отметил про себя, что с нею легко общаться. Что-то в ней было располагающее, хотя нельзя сказать, чтобы миссис Аббигейль производила впечатление беззаботной птички, которая с лёгкостью будет болтать с кем угодно, хоть с представителем захватчиков. Наверное, в ней было великодушие, позволяющее прощать врагов и говорить с ними, исходя из их заслуг в настоящий момент времени. "Хорошо, что я не отобрал у неё участок, - подумал Росс. - Сейчас это осложняло бы наше знакомство".

- В том, что уже ушло, мне всегда хотелось прежде всего вспоминать приятные моменты, - продолжил мэр. - Даже если их немного, тем более, каждый из них имеет большую ценность. Но в последнее время на воспоминания не хватает времени. С одной стороны, это хорошо, потому что пока взгляд человека устремлён вперёд - это означает, что он ещё молод, готов ставить себе цели и стремиться к ним. Больше всего вспоминают старики, когда они уже добились, чего хотели, и готовы поделиться своим опытом с другими. И всё-таки, простите меня за бестактность, миссис Фронтайн, но мне захотелось спросить: вы были счастливы со своим мужем?

Фланнагану не пришло бы в голову задавать подобные вопросы, если бы Аббигейль не спросила, как звали ту, которую он потерял.

Наверное, от разговора в подобном откровенном ключе, можно было ожидать такого поворота, но миссис Фронтайн всё же удивилась. Так удивилась, что не сразу нашлась со словами.

- Да, конечно, - сказала она, слегка помедлив, - очень счастлива. - Рассказывать дальше нужды, в общем-то, не было, но Аббигейль всё же добавила: - Мы поженились в самом начале войны. Собственно, если бы Тони не собирался идти добровольцем на фронт, то дядюшка никогда не позволил бы мне так рано выйти замуж, - признала она справедливости ради. - У нас так не принято, да и возражали многие...

Эйбби вздохнула, вспомнив, как миссис Морган ее отговаривала и советовала повременить года два. Никто ведь не думал тогда, что война будет такой долгой и ожесточенной. Все надеялись на мирное урегулирование конфликта. И, как выяснилось, хорошо, что тогда она проявила твердость. Жаль, правда, что Господь не послал им с Тони ребенка, это было бы таким утешением в горе, но что тут поделаешь? Наверное, она этого не заслужила.

- За три года мы мало виделись, больше переписывались, - продолжила миссис Фронтайн спокойным тоном. - Вы, наверное, знаете - в конфедеративной армии не хватало солдат и отпуска в конце практически отменили. Последний раз я видела мужа в 1862 году. Тогда я была счастлива, - сказала она с грустной улыбкой и тут же добавила: - но не знаю, что было бы сейчас, если бы Тони вернулся, как бы он ко мне относился. Мне порой кажется, что он брал в жены иную женщину. Странно звучит? - спросила она, поднимая на собеседника вопросительный взгляд. По ее мнению, ему было самое время раскаяться в своем любопытстве и почувствовать себя неудобно.

Фланнаган не раскаялся.

- Нет, - ответил он. - Не странно. Такие сомнения свойственны человеку. Все мы проходим через испытания, и порой в голову приходит мысль: я был другим, совсем другим.

Росс ничуть не жалел о тех вопросах, который были заданы в течение беседы. То, что говорил он сам, было уже прошедшим этапом его жизни, к которому мэр Городка старался относиться философски, как к чему-то, что уже не изменишь, и лучше смириться и принять всё таким, какое оно было. Всё равно выбора нет. То, что говорила миссис Аббигейль, позволяло ему лучше узнать эту женщину. По мнению Фланнагана, у них могло быть что-то общее впереди. Во всяком случае, откровенность для Росса Фланнагана всегда была залогом понимания, а понимание - это то, что особенно ценно между двумя людьми. Понимание и уважение. Так что, исполненный уважения к собеседнице, Росс добавил:

- Я полагаю, что если бы ваш муж вернулся, он был бы счастлив. Насколько я успел узнать вас - вы очень добрая, милосердная и искренняя женщина, миссис Фронтайн. Мне кажется, что вы неспособны обидеть, и достаточно великодушны, чтобы простить, если кто-то обидел вас. Великодушие, доброта и чуткость - это важные качества для женщины, и настоящий мужчина способен оценить ту, которая обладает такими качествами. Надеюсь, я вас не обидел? - спросил он, внимательно глядя на Эйбби своими серыми в синеву глазами, непроницаемыми и внимательными одновременно.

Щеки вдовы окрасил румянец, но в ответ на вопрос она отрицательно покачала головой.

- Нет, не обидели, - сказала Эйбби честно, тоже взглянув на мэра. - Мне приятен ваш лестный отзыв. Вот только, - она чуть посомневалась, но добавила: - Ценить по достоинству и любить - вещи всё же разные...

Миссис Фронтайн тоже не жалела о заданных вопросах и данных ответах. Как ни странно, беседовать с мистером Фланнаганом было даже приятно, невзирая на то, что он - оккупант. Трудно сказать, что подкупало, откровенность ли мэра или его внимание к собеседнику, но Аббигейль почему-то от этого разговора становилось спокойнее на душе. Хотя она и понимала, что от темы обсуждения своего брака лучше отойти - всё-таки семейные дела должны оставаться семейными. Поэтому Эйбби заметила, меняя тему беседы:

- Простите за любопытство, мистер Фланнаган, но я давно хотела спросить: зачем вы приехали на Юг? Вы ведь порядочный человек, - пояснила она вопрос. - Неужели вам не лучше бы жилось на Севере?

Может быть, звучало и грубовато, но миссис Фронтайн не очень понимала, зачем ехать на оккупированную территорию. Разумеется, был вопрос прибыли (янки так практичны!), но судя по тому, что мэр Городка раздал порядочную сумму в долг местным землевладельцам - он не был так уж помешан на деньгах.

Фланнаган усмехнулся. Дело, конечно, было и в деньгах тоже. Точнее, в их малом количестве. После войны, и после того, как он опрометчиво потерял большую часть заработанного, чтобы откупиться от следствия, нужно было начинать всё заново, и не важно, где: на Севере, или на Юге. Были и более глубокие причины, но Росс Фланнаган посомневался, стоит ли до такой степени откровенничать с юной вдовой. Хотя откровенность ему была выгодна гораздо больше, чем вымысел. Росс неспешно оглядел пустое помещение, коротко вздохнул и посмотрел на Аббигейль.

- Мне бы не хотелось потерять ваше уважение, миссис Фронтайн, - признался он. - Но я сам не знаю, что двигало мной больше: меркантильный интерес, или нежелание возвращаться туда, где всё стало чужим. Вы, южане, очень привязаны к своей земле, местам, где вы родились и выросли, а для большинства северян, особенно северян из городов, смена места жительства - это нечто обыденное. - Фланнаган положил шляпу на скамейку рядом с собой. - И я был таким же, - признался он. - Для меня не имело значения, где именно я нахожусь, где будет офис моей фирмы, или наёмная квартира, в которой я проживу ближайший месяц. Только посетив Европу, я понял, что есть люди, для которых по-настоящему важно, где они пускают свои корни, потому что у них есть эти самые корни, которых нет у нас, американцев-северян. И тогда я впервые подумал, насколько мы, северяне, непохожи на южан. Впоследствии, когда мне приходилось устраивать дела отцовской фабрики по переработке вашего хлопка, я сам побывал в Вирджинии, и посмотрел на то, как живут южане. Это был другой мир, который взволновал меня, но который я посчитал чуждым. Потом разорилась отцовская фабрика, началась война, я сделал глупость: поддавшись жажде мщения, бросился в армию, и в первом же сражении был наказан за безрассудство. - Он на мгновение коснулся своей покалеченной руки. - Это отрезвило меня, но я по-прежнему считал себя северянином. Большую часть войны я прослужил снабженцем, доставлял армии продовольствие, боеприпасы...

Фланнаган чувствовал, что не следует рассказывать лишние подробности, но почему-то не мог остановиться. Может быть, играла роль его природная склонность увлекаться, с которой он так старательно боролся, но чаще всего терпел поражение.

- Вот как раз во время войны я, наконец, стал понимать, против кого на самом деле воюю, - сказал он, глядя вглубь помещения, а не на Аббигейль. - Я понял и то, что лучше мне было остаться без цента денег в Европе, лишь бы не участвовать во всём этом... Тогда я принял решение не возвращаться на Север. Не скрою от вас, как раз здесь открылся и тот самый меркантильный интерес, о котором я говорил, - признался Фланнаган, снова посмотрев на Эйбби. - Если на Юге я, как ветеран войны, янки, мог получить место чиновника при губернаторской канцелярии, или мэра вот в этом Городке, то если бы я уехал в Европу - на ту пару тысяч, что у меня остались, я бы не смог даже никакого дела организовать. И я поехал сюда. - Он сдержанно улыбнулся. - По-вашему, это самонадеянно?

- Нет, это очень даже разумно, - серьёзно ответила миссис Фронтайн. - Более того, это похвально. Просто вы выбрали не совсем удачное время для переезда.

По мнению Эйбби, далеко не каждый человек мог найти в себе силы признать совершенные ошибки и еще меньше тех, кто способен откровенно, не таясь, об этом рассказать малознакомой женщине. Подозрительный человек допустил бы, что мэр слегка приукрашивает действительность, чтобы втереться в доверие, но Аббигейль была слишком доверчива для таких сомнений. Зачем мистеру Фланнагану ей лгать? У нее даже права голоса нет, чтобы отдать за мэра в случае выборов. Поэтому, приняв слова собеседника за чистую монету, миссис Фронтайн пояснила свою мысль, стараясь говорить по существу:

- Понимаете, сэр, мы ведь проиграли войну за независимость. Многие лишились близких, привычного образа жизни, имущества, наши мужчины потеряли гражданские права, а военные и бывшие рабы получили слишком много власти и теперь делают что хотят.

Наверное, не стоило говорить о том, что и так было хорошо известно мистеру Фланнагану, но миссис Фронтайн не могла остановиться - для нее этот вопрос имел принципиальное значение.

- Но кое-что у южан всё-таки осталось, - проговорила она с убеждением. - Это прежние взгляды, самосознание, традиции и обычаи. И пока мы их сохраняем, Юг всё равно наш. Не знаю, что будет дальше, может быть, нас сотрут в порошок и скоро южные штаты не будут отличаться от северных, но пока бывшие конфедераты всё же сопротивляются. Поэтому у нас так чтят тех, кто защищал Конфедерацию, - произнесла она со страстностью, которую было сложно предположить в этой скромной женщине. - Поэтому так презирают "подлипал" и поэтому так сторонятся чужаков. Пока южане держаться вместе, у нас есть возможность спасти что-то для будущего, когда Реконструкция, наконец, закончиться. И есть возможность правильно и достойно воспитать детей, которым в этом будущем жить.

Может быть, речи Аббигейль и звучали идеалистически, но она была слишком рьяной патриоткой, чтобы это осознавать. Сделав паузу, миссис Фронтайн некоторое время рассматривала свои перчатки, потом подняла взгляд своих темных внимательных глаз на мэра.

- Поэтому для южан вопрос "на чьей вы стороне?" не является риторическим, мистер Фланнаган, - пояснила она спокойно, - и держать нейтралитет очень сложно.

Разумеется, собеседник мог сделать вид, что не понял о чём речь и не давать ответ на столь скользкий вопрос, но Эйбби почему-то казалось, что мистер Фланнаган ответит. До этого он ведь говорил вполне откровенно.

Мэр прекрасно понял, о чём говорит Эйбби, и о чём спрашивает. Подобный вопрос, заданный кем-то другим, он назвал бы провокационным. Но Эйбби действовала искренне, в ней не чувствовалось коварства. А ещё, Фланнагану хотелось улыбнуться её речам, но он не стал этого делать. Его собеседница могла неправильно истолковать улыбку, а улыбнуться Россу хотелось вовсе не потому, что юная леди говорила смешные вещи, или потому, что ему казалось нелепым увидеть в ней столь пламенную патриотку. Напротив, именно сейчас, когда в тоне миссис Фронтайн звучала настоящая страсть, она казалась особенно привлекательной. Росс подумал, что она могла быть такой же страстной и в любви, если бы полюбила по-настоящему. Мэр невольно залюбовался, хотя нити разговора не утерял.

- Тут нельзя удержать нейтралитет, - сказал он наконец, в задумчивости всё-таки поправив перевязь, но тут же опустив правую руку на колено. - Это как в одной старой сказке, которую я слышал от матери. Решили как-то звери воевать между собой. Собрались две армии: в одну вступили хищники, а в другую - травоядные. И только кролик не захотел примкнуть ни к одним, ни к другим. "Я сам по себе", - сказал он, и убежал. Звери воевали уже некоторое время, и однажды, встретив кролика, травоядные стали вербовать его: "Иди к нам, у тебя такие быстрые ноги, ты мог бы служить у нас курьером, для нас это очень важно". "Я сам по себе", - ответил кролик. В другой раз он встретился со стаей волков. "Ты с нами или с ними?" - спросили волки. "Я не с вами, и не с ними, я сам по себе", - ответил кролик. - Фланнаган серьёзно посмотрел на Аббигейль, и закончил свой рассказ: - "Так ты не с нами? - возмутились волки. - Значит, ты против нас!" - и задрали кролика. - Сделав правой рукой жест, который, наверное, должен был заменить пожатие плечами, Росс заключил: - Я не кролик, чтобы бегать и от тех, и от других. Я выбрал себе место, и с моей стороны было бы странно оставаться на Юге, но при этом придерживаться нейтралитета. Я - демократ, я хочу жить здесь, и я почему-то думаю, что южные штаты никогда не станут такими, как северные. Сколько народов в Европе терпели чужой гнёт, и, тем не менее, сохранили своё лицо! Нет, миссис Фронтайн, если у народа есть лицо - его трудно уничтожить. Так что для меня вопрос стоит не в том, на чьей я стороне. Миссис Фронтайн! - Он ещё больше развернулся к Эйбби и неожиданным жестом накрыл её руку своей большой ладонью, при этом глядя прямо в глаза. - Я знаю, что занимаю место мэра до тех пор, пока мои убеждения неизвестны военным властям. Мне приходится лицемерить, потому что пока я занимаю должность - я могу сделать гораздо больше, чем если я сделаюсь просто одним из фермеров. По-вашему, я правильно поступаю? Или всё-таки, если я действительно хочу стать своим здесь, мне нужно окончательно порвать со старыми связями?

За последние три дня Эйбби уже второй раз пришлось отвечать на вопрос, на который она не могла дать однозначного ответа. Что ей было сказать мистеру Фланнагану? Что он должен отказаться от прежних знакомств ради сомнительного счастья когда-то в будущем подружиться с бывшими конфедератами? На секунду миссис Фронтайн отвела взгляд от мэра, явно смешавшись, но почти сразу снова посмотрела на него.

- Я не могу судить, правильно или нет вы поступаете, - сказала она честно. - Каждый живет в соответствии со своей совестью. Но мне кажется, - предположила Аббигейль осторожно, - что местные жители будут охотнее доверять простому фермеру и демократу, который, так же как и они, переносит тяготы Реконструкции, нежели представителю оккупационной власти, который непонятно по каким причинам помогает южанам. К тому же военные всё равно рано или поздно узнают о ваших убеждениях, - добавила она рассудительно. - И у вас будут неприятности.

Высказав своё мнение, Эйбби вздохнула. Конечно, ей бы не хотелось, чтобы на место Фланнагана сел какой-нибудь оголтелый республиканец и устроил им всем адскую жизнь. Но как патриотка, и как южанка, миссис Фронтайн не могла не знать, что бывшие конфедераты ненавидят янки и пока мэр Городка хотя бы внешне, но поддерживает военные власти, его ненавидеть будут не меньше. Не она ли сама недавно говорила Марку Кэмерону, что общение с северянами лучше ограничить деловым кругом? Вопрос только в том, насколько сильно мистер Фланнаган желает стать своим на Юге...

- И вы, действительно, готовы взять сторону побежденных? - недоверчиво спросила она собеседника. - Хотите подружиться с теми, у кого, кроме своих принципов, ничего больше не осталось?

Нельзя сказать, что Аббигейль задавала сложные вопросы. Просто дать на её вопросы однозначные ответы Росс не мог. Он оставил в покое её руку и провёл пальцами по лбу, посмотрев при этом куда-то в пол, но тут же его строгий взгляд вернулся к миссис Фронтайн.

- Я уже взял сторону побеждённых, - сказал он, ничуть не лукавя. - Я убрал отсюда солдат, вложил свои деньги, чтобы не было претензий к землевладельцам из-за налогов, и если мы доживём до выборов - я не стану, из одного лишь опасения лишиться места мэра, голосовать за республиканцев. Но поймите меня правильно: я точно так же не брошу место мэра только ради того, чтобы на меня перестали косо смотреть южане. Рано или поздно, как вы верно заметили, военные всё равно узнают, каких взглядов я придерживаюсь, и я в любом случае лишусь должности. Но это уже другой вопрос.

Фланнаган понял, что начинает увлекаться, а он всегда старательно пресекал в себе попытки пойти на поводу у эмоций. Надо было как-то прекратить эти политические дебаты. Рядом с ним сидела симпатичная юная леди, и хотелось больше уделить внимание ей самой. Хотя по всей вероятности, в этой юной головке патриотические мысли засели достаточно глубоко, и чтобы найти общий язык с маленькой хозяйкой "Мокрой Пади", следовало не забывать об этом.

- Знаете, ни с одной женщиной до вас мне не было так легко разговаривать, - признался Росс, усмехнувшись. - Может быть, в нас есть что-то общее? - Он взглянул на Аббигейль, и добавил, не дожидаясь её реакции: - Вы бы могли отнестись ко мне снисходительно, зная, как я на самом деле отношусь к южанам, даже если другие люди ещё некоторое время побудут в заблуждении?

Вопрос мэра прозвучал странно и вполне мог быть истолкован как лицемерное желание усидеть на двух стульях. Но как уже упоминалось, миссис Фронтайн была доверчива, а, кроме того, она вполне могла вернуть Фланнагану его комплимент относительно лёгкого разговора. Ей тоже было удивительно просто беседовать с мэром Городка, невзирая на то, что он - янки. Собеседник говорил откровенно, не отговариваясь от вопросов общими фразами и не стремясь произвести благоприятное впечатление, что само по себе подкупало. Так что Эйбби не стала искать в его речах двойного смысла, а поверила на слово, поэтому в ответ на вопрос Фланнагана доброжелательно улыбнулась.

- Я буду снисходительной, - мягко пообещала она. - Но мне бы хотелось спросить: не отужинаете ли вы у нас в воскресенье, часов, скажем, в шесть? Джон скоро должен уладить все свои дела и забрать меня из Городка, - пояснила Аббигейль для сведения. - Так что к концу недели мы с братом уже будем дома. Будем рады вас видеть.

В том, что домашние не будут против гостя, миссис Фронтайн не сомневалась - у брата не было никаких объективных причин не любить мистера Фланнагана, да и у мистера Кэмерона, насколько было известно Эйбби, тоже. Так что говорила хозяйка "Мокрой пади" вполне искренне. Оставалось только дождаться ответа на свое приглашение.

Отказываться Фланнаган даже не подумал бы. В кои веки он получает приглашение на ужин от южной леди!

- Миссис Фронтайн! - Фланнаган едва заметно улыбнулся. - Это большая честь для меня, и я с благодарностью принимаю ваше приглашение.

В глубине церкви раздались шаги. Это вернулся священник, который долго дебатировал с кем-то у чёрного входа, но наконец-то отделался от собеседника. Пора было заканчивать разговор и возвращаться к делам. Поднявшись со скамьи, Фланнаган повернулся к своей милой собеседнице и протянул руку, на тот случай, если она тоже захочет встать, или попрощаться. Шляпу он пока не брал. Поскольку у мэра действовала всего одна рука, это диктовало свои условия общения с окружающим миром. Если Эйбби захочет опереться на его руку, поднимаясь со скамьи, или просто подаст руку, чтобы попрощаться, лучше не трогать пока шляпу. Тем более что надевать её на голову в церкви было недопустимо, а больше положить некуда.

- Я не смею вас более задерживать, леди, - проговорил мэр. - Может быть, мне проводить вас до дома мистера Стенли?

Эйбби оценила галантность мэра, но всё же соглашаться на его предложение не спешила. Конечно, миссис Фронтайн не боялась прослыть "подлипалой" (боялась бы прослыть - не звала бы янки в гости), но всё же не стоило лишний раз давать повод для сплетен. Так что, вкладывая свою узкую ладонь в руку Фланнагана, чтобы опереться, поднимаясь со скамьи, Аббигейль отрицательно покачала головой.

- Нет, благодарю вас, сэр, меня проводит мистер Стенли, - сказала она. - У вас, наверное, и без того много дел.

Несмотря на то, что прошедшая беседа касалась, в основном, политики, то есть предмета для леди скучного, Эйбби чувствовала себя вполне довольной. Трудно сказать, по какой причине. Потому ли, что, наконец, ее сомнения насчет личности мэра разрешились? Или, может быть, потому что приятно было поговорить с кем-то по душам откровенно? В общем, как бы то ни было, но тоска, так досаждавшая вдове в последние дни, сама по себе развеялась, и миссис Фронтайн мысленно укорила себя за слабость. Иные люди проходят более тяжелые испытания и не теряют силы духа и уверенности в себе. Твердо решив снять, наконец, свой траур, Аббигейль сказала Фланнагану вполне искренне:

- Спасибо за откровенность, сэр, надеюсь, в будущем нам удастся поговорить еще. До встречи!

Слегка посомневавшись, Эйбби не стала сразу отнимать у собеседника руку, позволяя пожать ее или поцеловать, если ему будет это угодно. Росс скромно поцеловал.

- До встречи, миссис Фронтайн, - сказал он доброжелательным тоном. - Благодарю вас за содержательный диалог, и тоже надеюсь, что в будущем нам удастся его продолжить.

Отпустив руку Эйбби, Фланнаган забрал свою шляпу, поклонился и направился к выходу. Он был доволен. Миссис Аббигейль произвела на него очень приятное впечатление. С этой женщиной было о чём поговорить, и она вызывала у мэра тёплые чувства. В пору было очередной раз подумать: "Как хорошо, что я не отобрал у неё ранчо!"

Священник показался только тогда, когда широкая спина мэра скрылась за дверью...