Глава восемьдесят пятая,
в которой Джон Риддон и Росс Фланнаган становятся союзниками...

25 марта 1866 года, воскресенье, вечер

Джон Риддон отнесся к предстоящему визиту мистера Фланнагана неоднозначно. Конечно, запрещать сестре приглашать на ранчо гостей по своему разумению Джону и в голову бы не пришло, но он всё-таки озадачился. Невзирая на то, что у них с мэром Городка сложились достаточно хорошие отношения, Джон не был уверен, стоит ли сближаться с оккупантами до такой степени. Но если уж сестра - преданный сторонник Конфедерации - и то посчитала Фланнагана достойным человеком, не Джону было привередничать. Кроме всего прочего, ему хотелось развлечь Эйбби. По его мнению, сестре могло быть скучно сидеть целыми днями на ферме в обществе негров да Марка. Пусть нарядится и отвлечется.

Аббигейль, к слову сказать, не скучала - она умела радоваться тому, что у нее есть, хотя принимать в своем доме Фланнагана ей было приятно. Чем-то он нравился хозяйке "Мокрой Пади". Поэтому она посадила мэра по правую руку от себя и обращалась с ним на протяжении ужина вполне радушно. Но после ужина вниманием гостя решил завладеть уже Джон. Он немного подумал и попросил мистера Фланнагана в свой кабинет на пару слов. Тот не стал отказываться, поцеловал ручку леди и проследовал за её братом. Вечер и ужин ему понравился, он давно не был в такой простой и домашней обстановке. Визиты к шерифу, как правило, проходили натянуто, и семья мистера Корбетта всякий раз оживлялась, когда Фланнаган брался за шляпу, собираясь уходить. А вот в компании миссис Аббигейль Росс почувствовал себя наконец-то настоящим гостем. Эта юная леди нравилась ему всё больше. Он даже рискнул привезти ей в подарок коробочку конфет, что, в общем-то, было едва ли не единственным допустимым подарком, кроме цветов. Но цветов не было, а ехать в гости с пустыми руками мэру не хотелось.

За ужином Фланнаган поддерживал светскую беседу, но старался, чтобы темы были интересны Эйбби, и вёл себя достаточно откровенно, не собираясь разочаровывать хозяйку дома. Правда, разговор в основном касался довоенных времён или настоящего момента, потому что говорить о войне им, оказавшимся по разные стороны линии фронта, было сложно.

- Хочу сразу поблагодарить вас, сэр, за этот вечер, - сказал Фланнаган, едва войдя вслед за Джоном в помещение. - Надеюсь, я вас не очень стеснил.

Джон отрицательно покачал головой.

- Нет, конечно, не стеснили, - ответил он вежливо. - Мы рады гостям. Присаживайтесь.

Сделав приглашающий жест, Риддон прислонился плечом к каминной полке. По причине погожего вечера огня там не было. Сегодня Джон был задумчив и много на что не обращал внимания - как это бывает накануне принятия важных решений, его мучили сомнения. Всё-таки, если он завтра поедет в Остин, то дороги обратно не будет - придется конфликтовать с военными властями. Стоило ответить на вопрос - всё ли он правильно взвесил? Не будет ли потом раскаиваться? Впрочем, Риддон знал: какое бы решение он не принял - он будет в нем раскаиваться.

Иронично усмехнувшись своим мыслям, Джон взглянул на собеседника и решил более не тратить время на светскую беседу, а перейти к делу.

- Завтра я уезжаю в столицу штата, - коротко и по-деловому объявил он. - Буду выступать на процессе по поводу убийства генерала Харварда. За меня на ранчо остается мистер Кэмерон и конечно, скорее всего, в моё отсутствие ничего не случится, но всё же, - Риддон со вздохом отвел взгляд, но почти сразу снова посмотрел на Фланнагана. - Если вдруг что-то случится, сестра может рассчитывать на вашу поддержку?

Наверное, живя в Техасе, Джону стоило обратиться с подобной просьбой к кому-нибудь из местных жителей, а не к мэру-янки, но Риддон понимал, что Фланнаган - единственный человек в округе, который имел в своем распоряжении более-менее свободных людей.

Россу Фланнагану было приятно, что Риддон обратился к нему с такой неожиданной просьбой, но упоминание имени генерала Харварда заставило напрячься. Чтобы скрыть свою излишне эмоциональную реакцию, Фланнаган уселся поудобнее и чуть повернул левую руку на перевязи, чтобы ремень давил на другой участок кожи. При Аббигейль Росс не хотел этого делать. Пары секунд хватило, чтобы успокоиться, и мэр кивнул Джону Риддону.

- Конечно, сэр, - искренне пообещал он. - Если только миссис Фронтайн что-то понадобится, я буду рад помочь.

Собственно, с самим Харвардом Фланнаган даже не столкнулся во время следствия. Но знал, что именно этот человек незримо стоит за спиной следователя и направляет его действия. Поэтому упоминание о генерале пробудило у мэра Городка неприятные воспоминания. И даже показалось, что где-то внутри, в самой сердцевине костей покалеченной руки, проснулась боль. Хотя, это могло только казаться.

- Может быть, мой вопрос покажется вам неуместным, - продолжил мэр, довольно быстро справившись и с эмоциями, и с ощущениями. - Но в качестве кого вы намерены вмешаться в дело Харварда?

- В качестве свидетеля, - тут же ответил Джон. - Там сложное дело и его след тянется еще из Джорджии.

Риддон не видел причин скрывать от Фланнагана, куда он собрался и что планирует делать - об этом всё равно скоро узнают все.

- Генерал Харвард работал начальником военной полиции Атланты, - начал рассказывать Джон, усевшись на стул напротив мэра. - И со своими дружками изрядно пограбил в прошлом году. Схема у них, в общем, была простая: пользуясь оккупационным режимом и некоторой правовой неразберихой, они конфисковали у южан выращенный урожай, ссылаясь на то, что это как бы имущество Конфедерации, повышали налоги на землю, которую потом скупали за бесценок, воровали деньги из городской казны, выписывая средства якобы на восстановление Атланты и прочее. А тех, кто был против, сажали в тюрьму.

Джон помнил, что Фланнаган жил в Атланте и понимал, что многое собеседник может знать и сам как очевидец, но всё же пояснял на всякий случай. Конечно, со стороны бывшего конфедерата откровенничать с янки было опасно, но Риддон рассудил, что раз Фланнаган был под арестом, значит, он явно не дружок генерала Харварда, а может быть, даже и враг. Так что говорил смело.

- Посадить в тюрьму южанина для Харварда было раз плюнуть, - продолжил Джон с некоторым ожесточением. - Он и его компания носились с неграми, обещали им избирательные права, сорок акров и два мула и прочие вещи. Так что найти негра, который бы подал жалобу на белого южанина, было проще простого. А в тюрьме уже майор Майлз со своими подельниками старались доступно объяснить арестованному, в чём именно тот неправ и иногда забивали до смерти.

Подробно останавливаться на этом Риддон не стал, поспешив подойти к сути.

- Я был адвокатом некоторых жертв генерала и его подельников, - сказал он прямо. - Так что видел много лишнего. К тому же мне удалось достать документальные доказательства воровства подельников генерала. Они слишком не таились, - пояснил Джон, - а у меня городском совете Атланты было много знакомых. На выборных должностях, кого не смогли сместить сразу. Я вообще-то берег это для другого дела, - признал Риддон честно. - Но дома у нас ничего не вышло бы, а здесь открытый процесс.

Будучи человеком импульсивным, Джон встал со стула и сделал пару шагов по комнате.

- Конечно, можно было бы и смолчать, - сказал он жестким тоном. - Сделать вид, что я ничего не знаю. Но понимаете, мистер Фланнаган, эти люди, друзья генерала, они же в Техасе. Моррис Гудвин, Джейкоб Тодд, Барнеби Валентайн... Что им мешает здесь прибрать власть к рукам?

Риддон отдавал себе отчёт, что он поступает как наивный восемнадцатилетний пацан, связываясь с очень грязным делом в поисках справедливости, но поступить по-другому не мог. Он посмотрел на Фланнагана, ожидая увидеть на его лице неодобрение, а может быть, даже и раскаяние в том, что позволил себе связаться с таким неразумным парнем.

Но лицо мэра было задумчивым.

- Сэр, я не могу одобрить то, что вы затеяли, потому что для вас это слишком рискованно, но я понимаю вас, - медленно проговорил он. - Мне пришлось столкнуться с людьми Харварда в качестве подследственного. Я знаю, о чём вы говорите. Я был бы только рад, если бы они понесли ответ за все свои преступления.

Он вздохнул. У него не было морального права отговаривать брата миссис Аббигейль от его желания воевать за справедливость. Росс уже понял, что южане и через сто лет будут при малейшей возможности отстаивать своё. Мэру-янки эта борьба казалась бессмысленной. Но разве ему самому не хотелось припомнить некоторым людям, тому же генералу Харварду, что они накинулись на него, воспользовавшись благовидным предлогом в виде бумаг, на самом деле имея лишь одну цель: напугать и заставить ещё раз откупиться? Кому-то пришло в голову, что если Фланнаган один раз дал на лапу следствию, то можно заставить его сделать это ещё раз. Расчёт был, в общем-то, верен. Росс с большим трудом избежал наказания за одно преступление, но остались люди, которые совершенно не удовлетворились версией о том, что его "оклеветали". Всё равно он не чувствовал себя до конца оправданным. Он мог заплатить ещё раз из опасения, что новое обвинение всколыхнёт и старую историю тоже. Верно говорят: лучше вообще не совершать преступления, потому что иначе то, что ты сделал, всегда будет висеть над тобой.

Харвард и его люди не учли лишь характера Фланнагана. На первом следствии с ним разговаривали очень вежливо, как с человеком, который потенциально может оказаться не виноватым. Поэтому он склонен был прислушаться к советам и откупиться, чтобы поскорее закрыть дело. А на втором следствии начали с того, что стали давить и угрожать. Давить начал ещё Майлз, тем, что позволил своим людям на глазах у Фланнагана избивать Ната. И натура Фланнагана моментально воспротивилась. Чем больше на него давили - тем яростнее он сопротивлялся...

Фланнаган провёл ладонью по лицу, отгоняя тень прошлого, и посмотрел на Риддона своим привычным, спокойным взглядом.

- И всё-таки, у вас мало шансов, - ровным тоном проговорил он. - Вы можете переполошить администрацию округа, но достигнутые вами результаты могут оказаться мизерными по сравнению с последствиями, которые ожидают вас самого и тех, кто действует заодно с вами.

- Может быть.

Джон был реалистом и понимал, что мэр прав. Более того, разве не эти ли самые доводы приводил сам себе Джон каждый день и каждую ночь, пытаясь отговорить себя от опрометчивого поступка? Но это не помогало - Риддон понимал, что просто не может поступить по-иному. Он не знал причину своей одержимости - уязвленная ли гордость? Упрямство? Несдержанность? Трудно было сказать наверняка...

Полковник Риддон совершенно напрасно опасался, что в его наследнике взыграет дурная азартная кровь деда и он станет картёжником. Джон был равнодушен к картам. Нет, он по молодости, конечно, играл в покер, но подлинной его страстью (равно как и отца его) была увлеченность любимым делом. Да, определенно, именно сейчас, в эту минуту Джон был очень похож на полковника Риддона - когда понимал, что должен свернуть с избранного пути, чтобы не погибнуть, но не мог. Джон посмотрел на Фланнагана. В отличие от собеседника его взгляд был далеким от спокойного - напряженный и ожесточенный. Впрочем, ожесточение это относилось к себе, а не к собеседнику.

- Я знаю, что я рискую, мистер Фланнаган, - сказал он ровным тоном, в котором, тем не менее, ощущалась скрытая страстность. - Но не могу постоянно молчать. Мой отец всегда говорил - дерись до последнего, даже если проигрываешь, иначе чувство вины не даст жить. Может это и неправильная позиция, - признал Джон со вздохом, - но я не могу отказаться от борьбы. Просто не могу. Даже ради Эйбби.

От осознания своей безответственности, Риддону стало совсем плохо, так что он поспешил заметить.

- Но шанс всё же есть. Судья - южанин, доказательства достаточно серьёзные, а сейчас разгар предвыборной кампании. Так что наши враги могут побояться мстить сразу. Конечно, тут от многого зависит, - не мог не признать Джон, - от того, как будет настроено к процессу правительство штата, от того, кто победит на выборах и прочие вещи. Может статься, что меня, действительно, посадят в тюрьму или убьют.

Риддон задумчиво провел рукой по подбородку, словно обдумывая этот вариант и осведомился:

- Как вы думаете, может быть, будет благоразумнее отправить миссис Фронтайн к родне мужа? Пока всё не утихнет.

Фланнагана такой оборот дела совершенно не устраивал, поэтому он возразил:

- Я думаю, что вам не следует принимать скоропалительных решений, мистер Риддон. Ваша сестра здесь в безопасности. Если понадобится - я употреблю все усилия, чтобы защитить её. Конечно, сейчас опасность может подстерегать где угодно, - пояснил он. - И путешествовать небезопасно тоже. Но, по крайней мере, здесь мистер Кэмерон, и я - пока ещё мэр Городка.

Сам себя Фланнаган сильно принципиальным не считал, но он уважал Риддона за принципиальность. А ещё он подумал, что наверное, Эйбби разделяет убеждения брата. Юная вдова показалась Россу очень принципиальной, так что на всякий случай он осведомился:

- Кстати, миссис Фронтайн знает, что вы затеяли? Как она к этому относится?

Это был сложный вопрос, который заставил Джона на мгновение опустить глаза. Но почти сразу он справился с собой и честно ответил:

- Нет, она не знает. Я не хочу, чтобы Эйбби стала беспокоиться раньше времени. Она думает, что я еду в Остин по делам.

Неумелая, почти беспомощная попытка оградить сестру от переживаний - пусть она об этом и не знала. В этом, как и во многом другом, проявлялась юношеская непоследовательность и порывистость Риддона. Он частично это сознавал, так что, прикусив губу, некоторое время сидел молча. Он не знал, что за необходимость заставляет его врать сестре, тем более, Джон был уверен, что поделись он с Эйбби своими сомнениями, ему стало бы легче. Занятый своим извечным метанием между чувством ответственности и чувством долга, он почти пропустил слова мэра мимо ушей. Но всё же природная внимательность заставила сознание Джона откликнуться на обещание Фланнагана в случае необходимости помочь Эйбби. Риддон внимательно взглянул на собеседника.

- Вы ведь уже были под следствием, мистер Фланнаган, - напомнил он спокойно. - Вам не страшно будет, в случае чего, защищать сестру мятежника?

Странно, но Джону даже не пришло в голову, что мэр выразился так из вежливости. Наверное, потому что он считал Фланнагана слишком категоричным человеком для того, чтобы бросаться словами.

- Сэр, в своё время вы откликнулись на мой призыв и помогли мне, - напомнил Фланнаган. - Несмотря на то, что я - янки, ставленник оккупационной власти, которому приличный южанин руки не подаст. Я не забываю таких вещей и считаю вас, вашу семью - своими друзьями. Страшно мне, или нет - в данном случае не имеет значения.

Росс Фланнаган произносил всё это достаточно категорично, но негромко. У него вообще была привычка понижать тон, когда он говорил о чём-то важном и серьёзном. Обычно, это заставляло собеседника внимательнее вслушиваться в его слова.

- Если понадобится - я буду защищать и вашу сестру, и вас, - добавил мэр, и сделал это вовсе не из вежливости. Он действительно намеревался употребить все свои связи, если Джону не повезёт попасться. В конце концов, Риддон всего лишь намеревался обнародовать факты, которые являлись истиной. По мнению Фланнагана, даже среди северян было достаточно честных людей, которые предпочтут признать, что окружение Харварда - взяточники и мерзавцы. Кое-кому это даже может оказаться на руку, потому что можно будет показать себя честными и беспристрастными, и тем поставить на свою сторону колеблющихся между республиканцами и демократами избирателей. Так что если с формальной точки зрения Джон Риддон никакого преступления не совершит - почему бы не защитить его?

- Поэтому, мистер Риддон, я вас убедительно прошу. - Росс подался вперёд, глядя брату Эйбби в глаза своим проникновенным взглядом. - Не стесняйтесь обращаться за помощью, если только поймёте, что она вам требуется. Я не могу сам принять участие в процессе, но я, по крайней мере, могу помочь вам.

Джон пристально посмотрел на мэра. Риддон не был легкомысленным человеком, для которого слова о дружбе и помощи были пустыми звуками, поэтому он отнесся к предложению Фланнагана со всей серьёзностью. Другой вопрос, что Джон не любил обращаться за помощью, и ему всегда нужно было переламывать себя, чтобы попросить об этом. Но всё же не оценить широту жеста мэра сын полковника не мог.

- Благодарю вас за предложение, - сказал Риддон и добавил, ничуть не лукавя: - Это очень благородно. Хотя всё-таки мне бы хотелось, чтобы всё обошлось.

Джон вздохнул и снова подошел к каминной полке. Надо сказать, что слова насчет того, что приличный южанин не подал бы янки руку, его позабавили. Риддон совершенно не считал себя приличным южанином, равно как и не считал себя патриотом...

- А как звали того, кто вас допрашивал в Атланте? - спросил он вдруг. - Этот человек сейчас не в Техасе?

Бывший конфедерат вовсе не собирался уговаривать Фланнагана участвовать в процессе - мэр ясно дал понять, что для него это нежелательно, да и поздно уже было собирать свидетелей. Скорее, Джон интересовался из любопытства.

Тема снова возвращала Фланнагана к воспоминаниям, которых он предпочитал не касаться. Не то, чтобы это было болезненно, но Росс всегда переживал, когда оказывался в унизительном положении, а ничем другим, кроме унижения, он не мог посчитать весь этот арест и допросы в Атланте. Но мэр Городка достаточно владел собой, чтобы не шарахаться от призраков прошлого.

- Насколько мне известно, в Остине сейчас начальником военной полиции числится майор Томас Майлз, - ответил Фланнаган тоном почти равнодушным, только неосознанно поглаживал при этом безжизненную левую кисть. - Он производил арест, и не могу сказать, чтобы его люди вели себя прилично. Но следствие вёл капитан Дерик Кёртис, и его помощник Моррис Гудвин. Кёртиса в Техасе нет, во всяком случае, я о нём здесь не слышал. Что до Майлза и Гудвина - надеюсь, рано или поздно они своё получат.

Последняя фраза была сказана чуть более эмоционально, чем хотелось бы. Но Фланнаган почему-то не позаботился о том, чтобы скрыть свои чувства. Майлза он ненавидел за то, что этот человек позволил своим солдатам издеваться над Ганном. Росс не выносил, когда одного человека шантажируют страданиями другого, а майор, по его мнению, именно шантажом и занимался. К Кёртису и Гудвину у Фланнагана было даже меньше претензий, несмотря на то, что именно по их воле он пережил несколько самых непростых в своей жизни часов. Но Кёртис и Гудвин были подонками и не скрывали это, в отличие от майора, который вроде как кичился своей беспристрастностью.

Подняв голову, Фланнаган спокойным голосом произнёс:

- Я бы мог рассказать вам всё от начала и до конца, но не представляю, как бы вы могли это использовать. Сам я в любом случае не стану выступать в суде. Может быть, вы посчитаете меня трусом, или лицемером, но поверьте, у меня есть серьёзные причины не вмешиваться в процесс.

- Я понимаю, - Джон, действительно, входил в положение Фланнагана и не собирался настаивать. - Понимаю и верю вам. И не вижу необходимости в подробном рассказе.

Считать мэра лицемером или трусом Риддон никогда бы не стал. Тем более, как адвокат, Джон прекрасно отдавал себе отчет о том, что не все могут так легко и просто дать показания в суде. Всё-таки Фланнаган не бывший конфедерат, который пострадал от оккупантов. Он - оккупант, пострадавший от своих. Кто знает, чем нынешний мэр Городка занимался в Атланте и какие у него вообще были отношения с этими дружками Харварда до ареста...

- Мне просто хотелось узнать, нет ли у нас общих врагов, - пояснил Джон, - простите за любопытство. А что касается майора Майлза...

Риддон задумался. Что он знал о майоре? Да фактически ничего.

- Лично я с ним не сталкивался, - признал Джон честно, - но ничего хорошего не слышал. По-моему, отвратительный тип. И, возможно, вы правы, когда-нибудь он получит своё. - Бывший конфедерат жестко улыбнулся и спросил: - Знаете историю о Чезаре Борджиа и Рамиро де Орко? Если нет, то я коротко напомню. Когда герцог Валенсийкий завоевал Романью, одну из провинций Италии, то поставил во главе ее своего наместника - Рамиро де Орко, человека сурового и безжалостного, дав ему приказ навести на новых землях порядок. Тот выполнил поручение - усмирил мятежную провинцию, пресек все распри, навел на округу страх... Однако потом, - ирония в голосе Джона стала нескрываемой, - чтобы восстановить свое доброе имя милосердного правителя, Чезаре приказал казнить своего наместника, якобы за зверства. Я не знаю наверняка, что будет с нами дальше, - признал Риддон справедливости ради. - Но думаю, что майору и им подобным стоило бы поостеречься. Как бы и их не постигла та же участь.

Наверное, это было слабым утешением - всё равно, что уповать на кару судьбы! - но больше Джону ничего не оставалось. Не бросаться же убивать теперь всех янки! Этого ему хватило и на войне. Поэтому Риддон осведомился (уже по другому поводу):

- Кстати, при допросе майор Майлз не пытался вынудить вас дать ему взятку? Вся команда генерала была нечиста на руку, а про майора я ничего такого не слышал, - пояснил Джон свой интерес. - Но, может быть, он просто был осторожнее других?

- Нет, - признал Фланнаган. - Но он предлагал мне сделку.

Наверное, Джон Риддон совершенно честно и с чистой совестью не хотел, чтобы мэр рассказывал ему о своих злоключениях, но вопросы ставил так, что было сложно избежать подробностей. Речь шла о личных качествах майора, и по этому поводу Фланнагану было что сказать. Поэтому он оставил в покое покалеченную руку и со свойственной ему решимостью приступил к делу.

- Будет лучше, если я расскажу вам кое-что, - сказал он, и на пару мгновений сжал свои тонкие губы, сосредотачиваясь. При этом на скандинавском лице мэра появилось упрямое и категоричное выражение. - Майор Майлз явился ко мне искать якобы похищенный и проданный архив одного концентрационного лагеря. Нашёл какую-то бумажонку и заявил, что она из архива. Стал издеваться над мистером Ганном, позволил своим людям бить его, а мне заявил, что готов пойти на сделку: я признаю, что купил архив и уничтожил его якобы из патриотических чувств, а он не станет арестовывать ни меня, ни Ната, подписавшись под тем, что архива больше не существует. Иными словами, он хотел, чтобы я взял на себя вину. Не исключено, что это был хитрый ход. Если бы я, из страха перед арестом, или ради того, чтобы избавить своего человека от избиения, подписался под тем, что архив был в моих руках, у Харварда было бы моё признание. И тогда он мог шантажировать меня куда более успешно. - Росс стукнул кулаком по подлокотнику. - Я уверен, что майор Майлз знает, что делает, и вся его мнимая честность не более чем хитрый трюк. Но я не знаю, каким способом можно вывести его на чистую воду. Может быть, кто-нибудь из его подчинённых мог бы признать, что Майлз поощряет избиение подследственных? Ни один здравомыслящий человек не поверит, что это делается без его ведома и согласия. А если он станет утверждать, что не знает, что творят его люди - его вполне можно поймать на противоречии: что он за начальник полиции, если не может совладать с собственными подчинёнными?

Фланнаган увлёкся, но Нат ущёл к миссис Маршалл, поэтому останавливать мэра было некому.

Джон тоже был не в силах остановить Фланнагана - наверное, потому что был не менее увлекающимся человеком (самого бы кто остановил!). Слова мэра показались юристу разумными, но всё же, на краткий миг, Риддон позволил себе задуматься о другом: о том, кто произносил эти слова. Пусть Фланнаган воевал на стороне Севера, был янки, оккупантом и черт знает кем еще, но сейчас он рассуждал как южанин. Джон мотнул головой, отгоняя наваждение, и напомнил себе об осторожности. Кто может поручиться, что честность самого Фланнагана не является обманом? Будь в этом деле замешан один Риддон, он бы, может быть, и рискнул довериться мэру и будь что будет, но, понимая, что тайна не только его, некоторое время молчал, выбирая слова. Выдавать подельников ему не хотелось. Но не ответить на вопрос мэра Джон так же не мог.

- Хороший план, - одобрил он спокойно, - но где мы возьмем такого самоотверженного офицера военной полиции, чтобы дал показания против Майлза?

Не заостряя внимания на том факте, что сказал "мы", словно принимая Фланнагана в круг своих союзников, Риддон пояснил свою мысль:

- Если парень признается, что принимал участие в избиении, то у него самого будут неприятности, а что до того, что на службе у Майлза вдруг окажется безгрешный янки, - Джон покачал головой. - В это я не верю. Если у этого майора есть хотя бы капля здравого смысла, таких в своей команде он держать не должен.

Риддон сел на стул и, сцепив перед собой пальцы - изрядно загорелые от постоянного пребывания на свежем воздухе - снова посмотрел на собеседника. Во взгляде сына полковника мелькнул жестокий огонек, так знакомый сослуживцам покойного Генри Риддона - огонек беспощадности к врагам.

- У вас есть знакомые в военной полиции? - спросил он прямо.

Фланнаган задумался. Сейчас он вёл себя максимально откровенно, и вопрос, который задал Джон, имел для него чисто практическую направленность. Он бы удивился, если бы узнал, что с точки зрения собеседника говорит как южанин. Для Росса Фланнагана, по большому счёту, не имело значения, где именно он родился, потому что он успел разочароваться в действиях людей, которые теоретически должны были считаться его соотечественниками.

- В принципе, у меня есть парочка знакомых, связанных с военной полицией, - признался он. - Правда, я с этими людьми в последнее время не общался, но я точно знаю, что они не одобряют злоупотребление властью. Один из этих людей далеко, он остался в Атланте, а второй в Техасе. До недавнего времени он возглавлял военную полицию в Хьюстоне. Что вы предлагаете? Попробовать задействовать его связи и выяснить, от кого из команды Майлза можно получить сведения?

Фланнаган не сильно надеялся, что его знакомый может помочь в сложившейся ситуации, но кто знает. Лишь бы у Джона Риддона был конкретный план, которого у самого Фланнагана пока не было.

У Джона тоже не было конкретного плана действий. Но они с Элмаром находились в таком положении, что любую, даже самую слабую возможность следовало использовать. Только делать это надо было умно. Риддон прекрасно сознавал, что если у майора появится хоть тень подозрения, что кто-то интересуется его делами, им всем крепко не поздоровится. Джон откинулся на спинку стула.

- Я ничего еще не предлагаю, - сказал он осторожно. - Всё-таки неизвестно как этот ваш знакомый относится к Майлзу. Он тоже начальник военной полиции и майор для него, так или иначе, но "свой". - Джон вздохнул, но продолжил: - Может, попробовать действовать более тонко? Например, ненавязчиво узнать у вашего знакомого, какие настроения в целом в военной полиции Остина? Какого мнения о Майлзе начальство, нет ли у него сильных врагов, сильных друзей... Сведения в любом случае лишними не будут.

Следовало бы в очередной раз предупредить мэра об осторожности, но Риддон этого не сделал. Фланнаган был достаточно взрослым человеком, чтобы самому оценивать возможные риски своих поступков.

- Я могу написать ему прямо сейчас, и по возвращении в город отправить письмо, - предложил Росс. - Правда, это всё равно займёт много времени. Почтовый дилижанс доставит послание в Хьюстон только через неделю. А если поехать самому...

Росс опомнился. Вообще-то, ему, как мэру Городка, не следовало никуда отлучаться. Хотя никто не запрещал ему навещать знакомых. В глубине души понимая, что завтра может раскаяться в своих обещаниях, которые придётся сдержать, Росс всё-таки добавил:

- Если бы я сам поехал в Хюстон, то мог бы оттуда отправить вам отчёт о том, что смогу узнать. От Хьюстона до Остина дней пять, так что максимум через две недели вы уже будете знать о результатах. Правда, как я понял, неизвестно, когда именно состоится суд. Мы можем не успеть. - Фланнаган вспомнил ещё об одном обстоятельстве, и досадливо взмахнул рукой. - Но мне некого за себя оставить. Мистер Ганн наверняка не захочет оставлять миссис Маршалл.

Вот когда ему особенно нужен был Нат! Но Росс понимал, что не должен вмешиваться в жизнь своего бывшего помощника. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что не следует трогать человека, который всеми силами пытается наладить новую жизнь.

Джон Риддон прекрасно понимал проблемы мэра. Фланнаган не мог оставить за себя бывшего конфедерата, а иных свободных людей у него не было. К тому же дела делами, но Джон всё же не мог совсем уж пренебречь своим братским долгом - для Эйбби было явно выгоднее, чтобы мэр в отсутствие Джона оставался на своем месте. Поэтому, руководствуясь не столько интересами дела, сколько личной выгодой, Риддон сказал:

- Думаю, что в особой спешке нужды нет. Суд не будет разбирать вопрос военного произвола, - признал Джон с явным сожалением. - Так что можно не спешить со сбором сведений на майора. Лучше дождитесь моего возвращения из Остина.

Сын полковника вздохнул, машинально отгоняя от себя мысль о том, что может и не вернутся. На секунду им овладело искушение снова поднять вопрос о Хьюстоне - всё-таки не зря же говорят "если бьешь - бей сильно, если кричишь - кричи громко". Если уж поднимать скандал - то крупный. Но Джон отбросил эту мысль.

- Действовать надо осторожно, - повторил он еще раз, убеждая в этом то ли себя, то ли мэра.

Фланнаган внимательно смотрел на Джона Риддона и думал про себя, чем вызвана осторожность собеседника: тем, что он действительно был против спешки, или тем, что не доверял такому неожиданному со стороны янки энтузиазму. Как ни увлекался Росс, он не забывал, что требовать от южан доверия к себе ему было бы странно. Даже Риддон - человек, которого Росс мог бы назвать другом - не должен был забывать, что мэр Городка - один из захватчиков. Но сомнения промелькнули быстро и не оставили почти никакого следа. Фланнаган вернулся к насущным темам.

- Хорошо, - согласился он, ненавязчиво поправляя перевязь. - Не будем спешить, но всё-таки я отправлю письмо прямо завтра. Попробую наладить связь, тогда будет проще разговаривать. К тому же, мой интерес к Майлзу может и не вызвать никаких подозрений. До недавнего момента я не знал, что он в Техасе. Учитывая, что я сталкивался с ним в Атланте и имею на него зуб, моё любопытство будет оправдано. Допустим, мне не нравится этот человек, и я хочу иметь против него хоть какое-то оружие, если вдруг ему вздумается напомнить мне нашу предыдущую встречу. Это логично.

Фланнаган оглянулся на двери, поймав себя на том, что невольно прислушивается. Миссис Фронтайн осталась в гостиной наедине с Марком Кэмероном. Росс ничего пока не имел против этого молодого конфедерата, но всё-таки не мог не понимать, что у того есть некоторые преимущества, если говорить о симпатии хозяйки "Мокрой Пади". Всё-таки Марк мог общаться с нею каждый день. "Может быть, и к лучшему, что я никуда не поеду", - подумал Росс.

- Да, - Джон выслушал доводы собеседника до конца и кивнул, - это звучит логично.

Энтузиазм Фланнагана если и удивлял Риддона, то немного. В конце концов, в мстительности нет ничего удивительного, а мэр, действительно, имел на майора зуб. Интересно, кто еще может этим похвастаться?

- Думаю, что такой человек как Майлз имеет много врагов, - заметил Джон задумчиво. - Врагов и желающих сесть на его место. Не знаю, как нам это может пригодиться, но в любом случае, навести о нём справки не будет лишним. Может быть, у него есть слабые места.

Сам Риддон относился к майору равнодушно - он был бы рад вообще смести с лица землю всех военных полицейских-янки, а не только их начальника! - но, понимая интерес Фланнагана, поддерживал эту тему. Хотя на данный момент его больше волновал предстоящий процесс над убийцей генерала. Удастся ли им хоть чего-нибудь добиться? Вздохнув, Джон добавил:

- Хотя, если суд пройдет успешно, то военные власти могут начать действовать осторожнее.

"Или наоборот задушат всех, кто еще сопротивляется", - подумал он про себя, но не сказал вслух.

Как ни странно, у Росса Фланнагана были похожие мысли. И он тоже не стал высказывать их вслух.

- Будем на это надеяться, мистер Риддон, - сказал он вместо этого, и посмотрел в сторону окна. Уже темнело, и Джек, который сопровождал мэра и, как приличный служащий, остался на кухне, наверняка уже начал скучать. Надо было возвращаться в Городок. - С вашего позволения, я пожелаю вам удачи и откланяюсь, - произнёс Фланнаган, поднимаясь с дивана. - Уже поздно, и мне не хотелось бы вас стеснять.

Росс надеялся ещё хоть парой слов перекинуться с миссис Аббигейль, к которой испытывал чувства достаточно нежные. К тому же, у брата Эйбби тоже было достаточно дел, и надо было собираться в поездку, так что задерживать его Фланнагану не хотелось. Он прекрасно провёл вечер и пока даже не жалел о своей откровенности. Можно было сказать, что он давно не поводил вечеров именно так, потому что дом Риддонов оказался на Юге первым чужим домом, в котором ему были рады и в котором на него смотрели по его заслугам, а не только по тому, янки он, или нет.

Наверное, проявленное к янки гостеприимство была бы неоднозначно оценено не только предками Риддонов, но и прежними их друзьями в Саванне, но за минувшую войну Джон и Эйбби стали меньше зависеть от чужого мнения. Может быть, повзрослели, может быть, напротив, утратили свою связь с прежним Югом, но сейчас они поступали так, как хотели сами. Поэтому, поблагодарив мэра за пожелание удачи, брат с сестрой весьма радушно проводили гостя к его экипажу. Поправив на плечах шаль (все-таки мартовский вечер был достаточно свеж), Аббигейль протянула Фланнагану руку.

- Доброго вечера, сэр, надеюсь, вам не было с нами скучно. По крайней мере, сегодня я не стала утомлять вас разговором о политике, - добавила Эйбби, мягко улыбаясь.

Фланнаган совершенно не считал, что женщина - это лучший собеседник, когда речь идёт о политике, но точно так же он не считал, что Аббигейль могла утомить кого-то разговорами. О чём он и сообщил:

- Миссис Фронтайн! Говорить с вами - удовольствие. И о политике в том числе.

Распрощавшись с обитателями "Мокрой Пади", мэр наконец-то забрался в свою повозку и уехал. Настроение у него было бодрое и весьма энергичное. Впереди ждало много дел, а главное - перспектива и дальше поддерживать знакомство с очаровательной молодой леди. Росс решил, что его жизнь на Юге не то, что налаживается, но, по крайней мере, есть перспективы, и можно надеяться на что-то большее, чем у него есть.